|
Василий АКСЁНОВ
На полпути к Луне
Фрагмент рассказа,
с песней про Мадагаскар)
<...>
В ГУМе он с ходу купил три костюма – синий, серый и коричневый. Он остался
в коричневом костюме, а свой старый, шитый четыре года назад в корсаковском
ателье, свернул в узелок и оставил в туалете, в кабинке. Морячок набрал
себе габардина на мантель и сказал, что будет шить в Одессе. Потом в "Гастрономе"
они выпили по бутылочке шампанского и пошли на экскурсию в Кремль. Потом
они пошли обедать в "Националь" и ели чёрт те что – жульен –
и пили "КС". Здесь было много девушек, похожих на Таню, а может,
и Таня сюда заходила, может быть, она сидела с ними за столиком и подливала
ему нарзана, бегала на кухню и смотрела, как ему жарят бифштекс. Во всяком
случае, капиталист был здесь. Кирпиченко помахал ему рукой, и тот привстал
и поклонился. Потом они вышли на улицу и выпили еще по бутылке шампанского.
Таня развивала бешеную деятельность на улице Горького. Она выпрыгивала
из троллейбусов и забегала в магазины, прогуливалась с пижонами по той
стороне, а то и улыбалась с витрин. Кирпиченко с морячком, крепко взяли:
– Ма-да-гаскар, страна моя...
Это был час, когда сумерки уже сгустились, но ещё не зажглись фонари.
Да, в конце улицы, на краю земли алым и зелёным светом горела весна. Да,
там была страна сбывшихся надежд. Они удивлялись, почему девушки шарахаются
от них.
Позже везде были закрытые двери, очереди и никуда нельзя было попасть.
Они задумались о ночлеге, взяли такси и поехали во Внуково. Там сняли
двухкоечную комнату в аэропортовой гостинице, и только увидев белые простыни,
Кирпиченко понял, как он устал. Он содрал с себя новый костюм и повалился
на постель.
Через час его разбудил морячок. Он бегал по комнате, надраивая свои щёки
механической бритвой "Спутник", и верещал, кудахтал, захлебывался:
– Подъем, Валера! Я тут с такими девочками познакомился, ах, ах... Вставай,
пошли в гости! Они здесь в общежитии живут. Дело верное, браток, динамы
не будет... У меня на это нюх... Вставай, подымайся! Мада– гаскар...
– Чего ты раскудахтался, как будто яйцо снёс! – сказал Кирпиченко, взял
с тумбочки сигарету и закурил.
– Идешь ты или нет? – спросил морячок уже в дверях.
– Выруби свет, – попросил его Кирпиченко.
Свет погас и сразу лунный четырёхугольник окна отпечатался на стене, пересечённый
переплетением рамы и качающимися тенями голых ветвей. Было тихо, где-то
далеко играла радиола, за стеной спросили: "У кого шестёрка есть?",
и послышался удар по столу. Потом с грохотом прошёл на посадку самолёт.
Кирпиченко курил и представлял себе, как рядом с ним лежит она, как они
лежат вдвоём уже после всего и её пальцы, лунные пальчики, гладят его
шею. Нет, это и есть этот свет, не как будто, а на самом деле, и её длинное
голое тело – это лунная плоть, потому что всё непонятное, что с ним было
в детстве, когда по всему телу проходят мурашки, и его юность, и сопки,
отпечатанным розовым огнём зари, и море в темноте, и талый снег, и усталость
после работы, суббота и воскресное утро – это и есть она.
"Ну и дела", – подумал он, и его снова охватило ровное и широкое
ощущение своего благополучия и счастья. Он был счастлив, что это с ним
случилось, он был дико рад. Одного только боялся – что пройдет сто лет
и он забудет её лицо и голос.
В комнату тихо вошел морячок. Он разделся и лёг, взял с тумбочки сигарету,
закурил, печально пропел:
– "Ма-да-гаскар, страна моя, здесь,
как и всюду, цветёт весна"... Эх, чёрт возьми, – с сердцем сказал
он, – ну и жизнь! Вечный транзит...
– Ты с какого года плаваешь? – спросил Кирпиченко.
– С полста седьмого, – ответил морячок и снова запел:
Мадагаскар, стана моя,
Здесь, как и всюду, цветёт весна.
Мы тоже люди,
Мы тоже любим,
Хоть кожа чёрная, но кровь красна...
– Спиши слова, – попросил Кирпиченко.
Они зажгли свет, и морячок продиктовал Валерию слова этой восхитительной
песни. Кирпиченко очень любил такие песни.
На следующий день они закомпостировали свои билеты: Кирпиченко на Адлер,
морячок на Одессу. Позавтракали. Кирпиченко купил в киоске книгу Чехова
и журнал "Новый мир".
<...>
1962
Рассказ впервые представлен в Сети
Библиотекой М.Мошкова
Линк на полный текст рассказа
КОММЕНТАРИЙ КРИТИКА:
<...> Возможно, хороший культовый писатель
тем и отличается от посредственного, что написанное им при ближайшем рассмотрении
оказывается больше своего культа. Точнее – вступает с ним в сложные и
нетривиальные отношения.
Таковы отношения Аксёнова с мифологией шестидесятых.
С самого начала своего творчества Аксёнов
имел дело с еще не сложившимся мифом, с мифом в момент его становления.
Поэтому он оказался не только летописцем шестидесятых, но и их героем,
создателем и исследователем.
Этот множественность особенно заметна в,
возможно, самом ярком и хрестоматийном из ранних рассказов Аксёнова -
"На полпути к Луне" (1962).
Что прежде всего обращало на себя внимание
первых читателей этого рассказа? Наверное, узнаваемость персонажей, воспринимавшихся
как живые люди, "свои ребята", пришедшие не из книг, а из "жизни".
Эта "жизненность" складывалась прежде всего из "подлинного"
языка, наполненного характерными словечками, песенками, шуточками и каламбурами,
многие из которых были введены впервые в литературу Аксёновым <...>
(Сергей
КУЗНЕЦОВ. "Обретение стиля: доэмигрантская проза Василия Аксёнова")
ВВЕРХ
|