|
Трудный выбор генерала Конте
Разобьет ли президент Гвинеи западноафриканскую "витрину демократии"?
Алексей Андреев, научный сотрудник Института востоковедения РАН,
"Независимая газета", 24 декабря 1999 года
Гвинейская Республика - давний партнер нашей страны в Западной Африке.
Еще в начале 60-х Никита Хрущев пытался увлечь ее руководителей заманчивыми
прожектами "социалистических перспектив". Времена менялись,
менялись и лидеры, и политические системы. Если вопрос о социализме оставался
спорным, то экономические связи были установлены "всерьез и надолго",
гарантией чему всегда служили гвинейские бокситы, золото, алмазы. Однако
нынешний гвинейский лидер бригадный генерал Лансана Конте сталкивается
с такими политическими трудностями, которые, возможно, чреваты непредсказуемыми
последствиями.
Президент Конте готовится к громкому судебному процессу. Лидеру крупнейшей
оппозиционной партии "Народное согласие Гвинеи" профессору Сорбонны
популярному африканскому писателю Альфе Конде (почти однофамильцу президента)
инкриминируются "антиконституционные действия". Он был арестован
на следующий день после состоявшихся в декабре прошлого года президентских
выборов по обвинению в нарушении государственной границы - согласно гвинейскому
законодательству со дня выборов и до объявления их результатов границы
считаются закрытыми. За несколько дней до этого Конде завершил предвыборную
кампанию в приграничном с соседним Кот д"Ивуаром районе. Начиная
с первых в гвинейской истории многопартийных демократических президентских
выборов 1993 г. Конде оставался главным конкурентом действующего президента.
Теперь профессору придется оппонировать своему давнему противнику с судебной
скамьи.
А ведь еще три-четыре года назад Гвинейская Республика служила своеобразным
полигоном демократических реформ в Западной Африке. Находясь по соседству
с государствами, в которых разгорелись кровавые внутриполитические конфликты
(гражданские войны в Либерии и Сьерра-Леоне, сепаратистская "герилья"
в сенегальской провинции Казаманс), Гвинея сохраняла завидную политическую
стабильность. У Лансаны Конте были все основания претендовать на роль
создателя нового, плюралистического общества. В далеком 1984 г. после
смерти первого гвинейского президента Ахмеда Секу Туре полковник Конте
возглавил государственный переворот. Гвинея тогда переживала один из самых
драматических моментов в своей истории. Многолетние социальные эксперименты
Секу Туре, приведшие к созданию донельзя бюрократизированной системы "Партии-государства",
замешенной на крутом коктейле из "синдикалистских" и исламистских
программных установок, грозили крахом всей экономической структуры страны.
Заявив, что не пойдет "ни влево, ни вправо", Конте провозгласил
"действительную трансформацию общества". К тому времени новый
лидер уже обладал немалым политическим опытом. В молодости, в годы службы
во французских колониальных войсках, ему довелось побывать в таких странах,
как Кот д"Ивуар, Сенегал, Алжир, где он стал свидетелем многих закулисных
моментов острой политической борьбы. Уже в независимой Гвинее не раз занимал
должность генерального секретаря Генштаба. Пришлось и повоевать - Секу
Туре оказывал непосредственную военную помощь антиправительственным повстанцам
Португальской Гвинеи (ныне - Гвинея-Бисау). Во время высадки португальского
десанта в Конакри в ноябре 1970 г. Конте был одним из руководителей обороны
гвинейской столицы. Вместе с португальцами тогда выступили и представители
ряда гвинейских эмигрантских группировок. Судя по всему, с тех пор Конте
и невзлюбил выходцев из политэмиграции, многие из которых, в том числе
и Альфа Конде, ныне стали популярными политиками либерально-демократического
толка. После прихода к власти он обвинял эмигрантов в том, что те отсиживались
за границей, когда "строилась и защищалась" постколониальная
Гвинея.
В 60-70-е гг. Конте немало общался с военными специалистами как из СССР,
Кубы и Китая, так и из ФРГ, благо при всей своей "социалистической"
риторике Секу Туре придерживался сбалансированной международной политики,
в том числе в области военно-технического сотрудничества. В отличие от
многих своих коллег Конте не получил западного или советского военного
образования. Он прошел лишь через африканские военно-учебные заведения,
так что его миновала маниакальная подозрительность Секу Туре, "разоблачавшего"
других гвинейских офицеров как имеющих связи с иностранными разведками.
В первые годы после прихода к власти Конте тоже пришлось раскрывать "заговоры",
но это уже были попытки реальных оппозиционных выступлений сторонников
прежнего режима.
Ликвидировав старую систему власти, получив при этом звание бригадного
генерала, Лансана Конте поначалу не стал торопиться с нововведениями.
Пять лет в стране господствовал военный режим. 1984-1989 гг. президент
называет "переходным периодом к этапу подготовки гражданского правления".
Действительно, в январе 1988 г. вышла амнистия для политзаключенных, для
инспекции тюрем и лагерей президент пригласил комиссию "Эмнисти интернэшнл",
среди прочих на свободу вышли вдова и сын Секу Туре. Затем все пошло в
ускоренном темпе. Общенациональный референдум по Конституции 1990 г.,
легализация политических партий, независимых СМИ, первые выборы в местные
органы власти на многопартийной основе и, наконец, первые демократические
президентские выборы 1993 г., на которых Конте победил с минимальным перевесом,
набрав 51,7% голосов. Гвинея тогда переживала настоящую эйфорию демократических
свобод. Во время предвыборной кампании мне довелось пообщаться с рядом
представителей гвинейской оппозиции. Общим лейтмотивом их настроений был
постоянно нараставший политический азарт. Сам Конте тоже весьма активно
проводил предвыборную агитацию, путешествуя по стране на вертолете и собирая
своих сторонников на стадионах провинциальных городов.
Первой ласточкой завершения "демократической весны" стали события
февраля 1996 г. Экономические реформы уже не успевали за стремительными
политическими переменами. При всех приватизациях и либерализациях над
экономикой довлел раздутый бюрократический госаппарат, поглощавший все
мыслимые финансовые поступления. Население хорошо это осознавало. Чуть
ли не большинство жителей Конакри, к примеру, отказывалось платить за
электричество. Спрашивать, почему, было бесполезно. "Пусть Конте
со своими чиновниками и платят за нас", - не раз звучал примерно
такой ответ. Но если уставшее от хронического безденежья гражданское население
мирилось со своим положением (по принципу: "Мы не платим, но и ничего
не требуем, а государство нас не наказывает"), то военные, столкнувшись
с невыплатой содержания, взбунтовались. Для генерала Конте вспыхнувший
военный мятеж был словно нож в спину. В Конакри разбушевалась солдатская
стихия. Красивейшее здание столицы - президентский Дворец наций - подверглось
ракетному обстрелу. Сам Конте с верным ему президентским полком оказался
в осаде в военном лагере Буаро. Президенту пришлось выйти к мятежникам
и покаянно принести извинения за финансовую необязательность правительства.
Он был вынужден не только уволить министра обороны, но и полностью расформировать
свою самую надежную опору - военное ведомство. Конте не мог простить подобного
унижения. После примирения с рядовыми мятежниками начались репрессии в
отношении причастных к путчу офицеров. Под трибунал государственной безопасности
попали 60 военных, в том числе три высших офицера, и десятки гражданских
лиц.
То, что большинство оппозиционных политических партий и организаций не
поддержали военных мятежников (общество опасалось восстановления военной
диктатуры), не спасло положения. Началось ужесточение цензуры, спецбригады
полиции получили особые полномочия в отношении политически неблагонадежных
лиц. Вторая Республика, как в Гвинее называют президентство Конте, оказалась
на грани отката к старым авторитарным временам. В этом контексте понятны
и "суперуспех" генерала на прошлогодних президентских выборах
(около 70% голосов), и арест ведущего лидера оппозиции. Профессору Конде
не помогли ни заступничество приезжавшего в июле в Конакри президента
Франции Жака Ширака, ни выступления в его защиту французских журналистов
и правозащитников.
Между тем Конте извлек максимальную выгоду из визита Ширака. И не только
в пропагандистском плане. У Гвинеи давно уже возникли проблемы с Международным
банком реконструкции и развития, обвиняющим руководство страны в торможении
структурных экономических реформ. Конте обратился к французским банкам
и вообще повел линию на теснейшую экономическую интеграцию с бывшей метрополией.
В психологическом плане для гвинейцев, особенно для старшего поколения,
это, безусловно, новаторство: ведь еще на референдуме 1958 г. Гвинея проголосовала
за полную независимость от Франции, отвергнув идею Французского сообщества
(в отличие от всех остальных бывших французских колоний в Африке), и с
тех пор страна развивалась обособленно от франкофонного мира, несмотря
на то что со временем сама Франция стала крупнейшим торговым партнером
Гвинеи. Однако президент Конте проводит двойственную политику. С одной
стороны, он отвергает предложения оппозиции о присоединении к зоне африканского
франка (франка КФА), "привязанного" к французской валюте, с
другой - инициировал вступление Гвинеи в Движение франкофонии, которое
во многом является наследником Французского сообщества. На его последней
встрече с Шираком были подписаны новые экономические соглашения, кроме
того, французский президент выступил с патетической речью на открытии
новой ГЭС на реке Конкуре, построенной французскими специалистами.
В целом генерал Конте, по-видимому, рассчитывает внешнеполитическими успехами
отвлечь внимание мировой общественности от внутренних проблем Гвинеи.
Метод удачно опробован в свое время Секу Туре, который сумел завоевать
серьезные позиции в ООН, Организации африканского единства, Движении неприсоединения
и в других международных организациях. Ныне Гвинея играет одну из ведущих
ролей в урегулировании ситуации в Сьерра-Леоне, Либерии. В прошлом году
гвинейские военные помогли положить конец вооруженным столкновениям в
Гвинее-Бисау, а дипломаты - разрешить проблему с захватом российских и
белорусских авиаторов в Сьерра-Леоне (ни Россия, ни Белоруссия не имели
диппредставительств в этой стране). Будучи правоверным мусульманином,
генерал привлек к активной дипломатии и свою жену католичку Генриетту.
В 1990 г. она выступила как организатор визита Папы Римского Иоанна Павла
II в Гвинею, затем немало способствовала сближению с рядом далеких немусульманских
стран, например с Вьетнамом (что немаловажно для гвинейцев, так как в
1997 г. именно в Ханое проводилась 7-я конференция Движения франкофонии).
Более того, Гвинея заняла первое место в Африке по приему беженцев. При
населении, немногим превышающем 7 млн. человек, страна приняла 470 тыс.
мигрантов. Кто из континентальных лидеров после этого бросит камень в
человека, ставшего лучшим африканским другом Верховного комиссара ООН
по делам беженцев? Активное участие гвинейских военных в урегулировании
конфликтов в соседних странах, в свою очередь, позволяет рассчитывать
на взаимность в случае обострения обстановки в самой Гвинее. К тому же
в октябре Конте принимал госсекретаря США Мадлен Олбрайт. Среди прочего
речь шла об участии Гвинеи в разработанной для Африки военно-миротворческой
инициативе "Американские силы реагирования на кризисы". Примечательно
в этой связи, что "американское реагирование" на косовский кризис
было однозначно поддержано гвинейским лидером, в отличие, скажем, от американских
акций в Сомали в 1992-1993 гг., и это особо выделило гвинейский аспект
в западноафриканской политике США.
"Я не боюсь критики", - любит подчеркивать 65-летний президент.
Что ж, в стране пока действует легальная политическая оппозиция, имеющая
около трети мест в Национальном собрании, существует независимая пресса,
не выносятся смертные приговоры по политическим мотивам. К концу первого
года второго легитимного президентского срока Конте перед генералом встает
выбор: возвращение к "традиционному" авторитаризму или все-таки
продолжение демократизации. Судебное дело профессора Конде, вероятно,
станет пробным камнем для президента, 15 лет назад заклеймившего "кровавый
диктаторский режим" своего предшественника.
|