Ольга Волкова. Я мечтала об Африке

Я мечтала об Африке
Ольга Волкова, "Иностранец", 27 марта 2001 года

Раньше я слышала про страну Кению, про то, что там живут львы и масаи, и была очень не против туда как-нибудь съездить. А потом свершилось: я туда съездила. И с тех пор, вместо того, чтобы насчет Кении успокоиться, я насчет Кении беспокоюсь, потому что мне опять туда хочется, только на этот раз – гораздо больше, чем хотелось раньше. Интересно, если мне еще раз удастся туда попасть – означает ли это, что я буду мечтать о Кении еще в два раза сильнее?
А как обидно, что нет таких слов, чтобы объяснить – что же там, в этой Кении, особенного? Как передать сухой прохладный воздух саванны на восходе солнца, когда странно пахнет не нашей травой и иногда порыв ветра доносит тревожный сладковатый запах тления? Здесь все время кто—то живет и кто—то умирает, и все вот так просто и так невероятно, и надо уметь смотреть, и тогда кривые сучья высохшего дерева превращаются в стаю аистов марабу, куча желтых листьев у куста становится спящим львом, ветерок, шевелящий траву, оказывается крошечной антилопой дикдик, успешно притворяющейся листочкомѕ Только они все прячутся, и если не умеешь смотреть, так никого и не увидишь.
Не прячутся слоны и жирафы – бесполезно, и они это понимают. Не прячутся буффало – их слишком много, да и ни к чему им прятаться, их и так все боятся: людей не выпускают походить по национальным паркам пешочком не из страха, что их львы съедят, а в первую очередь из—за буффало: эти черные крупные коровки отличаются неприветливым и вздорным характером, и поэтому из—за пустого подозрения они с удовольствием затопчут любого, кто им не приглянется.
Не прячутся и бабуины. Им некогда – ведь если они попрячутся, то кто же тогда будет восседать вдоль дорог и провожать всепрощающим взглядом проезжающие мимо машины? Больше некому, приходится бабуинам отдуваться за всю Африку.
Не прячутся и люди. Потому что здесь живут люди, для которых стада зебр, импал и газелей Гранта экзотичны не более, чем для нас группа ворон или томящийся мартовский кот. Эти дикоживущие люди в основном относятся к великому племени масаев, и эти масаи выглядят так, что любому расисту, певцу белой расы, впору повеситься. Потому что они красивы, причем красивы все, красивы как явление – высокие и тонкие, как продающиеся здесь повсюду статуэтки эбенового дерева, закутанные в яркие тряпки, увешанные бусами и серьгами до плеч – это женщины, а закутанные в столь же яркие тряпки, но с копьями – это мужчины. Мужчины – пастухи, а женщины – все остальное.
В городах таких нет. В Найроби люди тоже черные, но при этом совершенно обычные, в скучных штанах, отличающиеся от нас с вами разве что мастью и ошеломляющей нищетой. В Найроби не надо ездить, одно расстройство. Все самое лучшее в Кении осталось за городом.
Полчаса езды от Найроби – и я вижу изобилие зебр. Еще полчаса – и на горизонте появляются слоны и жирафы. Еще немного – и вот вокруг национальные парки, где есть все, о чем только может мечтать душа, измученная асфальтом: и фламинго в количествах, превышающих всяческое разумение, и гиены, вживую вполне прелестные звери, и шакалы, застенчивые лисички, и леопард на ветке, успешно делающий вид, что его здесь нетѕ
И вообще – там все такое, что описать нет сил и таланта. Одно могу сказать: я совершенно уверена в том, что нельзя прожить всю жизнь, ни разу не увидев Африки. То есть прожить-то, конечно, можно – но разве это жизнь?
Наверное, легче было бы никогда не пробовать маракуйю. Тогда бы так и жила себе и не знала, что теряю, и не мечтала бы об Африке, а мечтала бы о том, как сделаю на даче новый каменный фундамент. Ведь фундамент – это фундаментально, а Африка – так, мираж, пустое баловство и вообще дорогостоящее праздношатательство.
Хотя мечтать о новом фундаментеѕ Не знаю, не знаю. Как—то обидно иметь его в качестве мечты. Хотя вещь нужная.



Фото: Сергей ЧЕРЕПЕНИН