|
На дороге воссоединения
Город под пальмами
У подножия вулкана
Плантационное богатство
Хозяева плантаций
На дороге воссоединения
Въезжаем на самый длинный в Африке мост
через устье реки Вури в Дуале. Костя, ездивший по нему не раз, как всегда,
впивается глазами в спидометр, чтобы, выехав на другой берег, упоенно
воскликнуть:
- Ровно два километра! С моста открывается вид на мангры. Вода океана
заливает низкие берега и выносится прибоем далеко в устье реки, по берегам
которой растут густые кусты л деревья, полоскающие в ней свои вечнозеленые
ветки с белым налетом соли.
Справа и слева от моста видны бесконечные островки и полуостровки, покрытые
буйной растительностью. Сильная река принесла в свое широкое устье много
песку и камней и, несмотря на сопротивление океана, сильно замутила его
прибрежные воды. Речные отложения упорно ведут наступление на воду, отвоевывая
у нее новые пространства суши. Им помогают укрепляться разрастающиеся
в зыбкой илистой почве мангровые деревья, и прежде всего ризофоры.
Нам хорошо видны ближайшие грязно-серые стволы ризофор. Эти деревья -
своего рода передовой отряд мангров. Они дальше и глубже других заходят
в воду. На их стволах белые полосы на одном уровне от воды. Это прибой
провел такую ватерлинию солью, отметив высшую точку своего подъема. Сейчас
он еще только начался, и волны то и дело набегают на тоненькие деревца,
раскачивая и пытаясь выбросить их на берег. Но ризофоры выдерживают и
силу прибоя, и напор полых вод с помощью корней, которые достигают десяти
метров и спускаются вниз не только от стволов, но и от веток.
Голой земли нигде не видно. Кругом черная болотистая топь. Берега сплошь
зеленые, и пробиться через мангры как со стороны реки, так и с суши можно
только с куп-куном в руках.
Когда вода перестанет заливать ризофоры, они погибнут, уступив место сухопутной
пальме рафии.
Километров через двадцать от моста - граница между бывшими Западным и
Восточным Камеруном. От нее на город Тико идет широкая асфальтированная
магистраль, которую называют дорогой воссоединения. Она вошла в строй
в апреле 1969 года. Через топи и болота она соединила английский Запад
и французский Восток, которые до получения Камеруном независимости были
разобщены более сорока лет.
С 1919 года, после того как разгромленная в первой мировой войне кайзеровская
Германия покинула свои колонии, до получения независимости Камеруном в
1960 году западная часть страны управлялась сначала по мандату Лиги наций,
а затем, как подопечная территория ООН, - Англией, а восточная на тех
же правах - Францией. Каждая из колониальных держав правила на полученных
территориях на свой манер. Это обстоятельство наложило на всю внутреннюю
жизнь молодого государства такой отпечаток, избавиться от которого стало
для камерунского правительства одной из главных задач.
Уроженцы Запада и Востока не только говорили на разных языках - вся их
жизнь была построена по-разному, хотя по ту и другую стороны реки Мунго,
которая разделяла их, жили одни и те же народы. Но их обычаи и нужды и
здесь и там пренебрежительно игнорировались колонизаторами.
Два Камеруна воссоединились в 1961 году в федеративное государство, на
флаге которого появились две звездочки. Воссоединению предшествовала ожесточенная
борьба, в которой принимали самое активное участие англичане.
Английская колониальная администрация еще в 1922 году включила Западный
Камерун в состав своей колонии Нигерии, а в 1954 году юг Западного Камеруна
стал автономным районом Нигерии, в то время как север продолжал входить
в состав одной из провинций Нигерии. Первый референдум, проведенный на
севере Западного Камеруна в 1959 году, выявил, что 70 тысяч из 113 голосовавших
не желают присоединяться к Нигерии, а хотят остаться камерунцами. Когда
же в 1960 году французский, то есть Восточный, Камерун наконец избавился
от опеки Франции и стал республикой, в ООН бьгл поднят вопрос и об английской
части страны.
Через год на новом референдуме перед населением опекаемой англичанами
территории была поставлена дилемма: Нигерия или Камерун? Голосовали отдельно
- на севере и на юге. Юг единодушно высказался за Камерун, а на севере
60 процентов проголосовало за Нигерию. Вот как объяснило этот неожиданный
результат радио Яунде: "К моменту голосования сотни неизвестных нигерийцев
перешли границу и расселились по всему району. Благодаря этому нашествию
количество избирателей на различных участках выросло где на 80, а где
и на все 170 процентов. Как нарочно, пришельцы оказались горячими сторонниками
присоединения к Нигерии".
Камерунское правительство подало жалобу в Гаагский международный суд.
Жалоба была отклонена. В Камеруне объявили День национального траура.
Английское посольство в Яунде едва избежало разгрома. Итак, Запад, хоть
и не весь, объединился с Востоком. Конституции новорожденной Федеративной
республики предусматривала заместителя главы государства - вице-президента,
оговорив, что последний должен быть с Запада, если сам президент с Востока,
и наоборот. Такой же порядок был введен и при назначении министров и крупных
чиновников. Оба члена федерации получили право иметь свои правительства
и парламенты, хотя новое государство имело Национальное собрание и федеральное
правительство.
Сыграв свою роль на начальном этапе объединения, громоздкая административная
машина постепенно становилась обузой. Она дорого обходилась народу и оставалась
парализованной, как воз из басни. Крылова, который тащили лебедь, рак
и щука. Путь к упрощению ее лежал только через национальное единство,
но для достижения этой цели потребовалось еще более десяти лет.
На первых порах нужно было, чтобы западные и восточные камерунцы хотя
бы понимали друг друга. Для этого в государственном университете и средних
учебных заведениях было введено обязательное обучение как французскому,
так и английскому языкам. Правительственная газета "Юнитэ" стала
двуязычной, а чиновники, владеющие двумя языками, получили право на надбавки
к жалованью. Конечной целью такой политики было преодоление всякого рода
барьеров, возведенных колониализмом между родственными народностями, создание
единой национальной культуры.
В экономике преследовалась та же цель: подтянуть в развитии Запад, бюджет
которого испытывал постоянный дефицит, к Востоку и расширить между ними
хозяйственные контакты. Этому послужила "дорога воссоединения",
а также новая ветка железной дороги Мбанга - Кумба. Были унифицированы
деньги, меры веса, кодексы законов. Уличное движение в Западном Камеруне
стало правосторонним.
Перемены проходили болезненно и не без сопротивления тех, чьи обычаи и
привычки подвергались ломке.
В политическом плане задача усложнялась существованием множества партий.
В 1959 году их было в обеих частях страны 84 - чуть ли не каждое племя
имело свою. И конечно, их члены меньше всего думали об общенациональных
интересах. Тем не менее и эта задача была решена. В 1966 году организационно
оформилась единая партия - Камерунский национальный союз. Теперь можно
было создать и унитарное государство. Это было сделано в 1972 году. Федеративная
Республика Камерун, населенная сотней народностей; колонизированная в
прошлом тремя державами и разделенная надвое, стала называться объединенной.
Теперь в стране одно правительство, один парламент.
Тяжелое наследие колониализма со времен Версальского договора 1919 года,
который произвольно разобщил камерунские народы, привязав их к разным
колониальным империям, ликвидировано, и каждый камерунец постепенно начинает
чувствовать себя повсюду - на востоке и на западе - гражданином Камеруна.
Город под пальмами
После переезда через узкоколейку, по которой
маленькие паровозики таскают с плантаций масличных пальм вагонетки-самосвалы,
наполненные душистыми гроздьями плодов, мы подъезжаем к большому мосту
через овраг, за которым "дорога воссоединения" кончается. За
дорожным знаком "Круговое движение" влево убегает узкая асфальтированная
лента шоссе на Тико, где находится аэродром, которым пользуются жители
порта Виктория и главного города Западного Камеруна Буэа. Справа - рынок,
где торгуют сладким картофелем - бататом, маниоком и овощными бананами-плантенами.
За рынком - дорога на Викторию и Буэа.
Асфальт на этом участке разбит до такой степени, что напоминает пчелиные
соты, ибо состоит из сплошных дыр. Строили дорогу полвека назад еще немцы,
а асфальтировали в тридцатых годах англичане. Теперь камерунцы начали
ее реконструкцию. Они расширяют путь и спрямляют все его многочисленные
извилины. Скоро здесь пройдет новое широкое шоссе, поэтому латать дыры
старого асфальта нет смысла, и их лишь время от времени засыпают латеритом,
смачивают и приглаживают дорожными катками.
Спрессованный латерит, высыхая, каменеет и держится долго, но, поскольку
это главная дорога, которая ведет к океанскому порту и международному
аэропорту в Дуале и к аэродрому Тико, то есть соединяет жителей этого
района с внешним миром, по ней каждую минуту проезжают два-три такси,
один тяжелый грузовик, "пикап" да чья-нибудь собственная машина,
и латеритные заплаты через несколько дней вновь превращаются в дыры, которые
становятся еще шире и глубже, чем прежде.
Мы выезжаем на эту дорогу как раз тогда, когда от заплат ничего не осталось,
и начинаем тихое плавание по морю выбоин, накреняясь и переваливаясь с
колеса на колесо.
Время от времени из клубов пыли перед нами возникают силуэты больших ярко-желтых
бульдозеров, скреперов и грейдеров, и нам, как и всем, приходится съезжать
в канавы и кусты на торчащие повсюду из земли корневища, преодолевая несколько
десятков метров сплошного красного облака. Порядком наглотавшись латеритной
пудры, мы останавливаемся в первой же деревне и покупаем связку коротких
крючковатых бананов. Это самые вкусные и пахучие во всем Камеруне бананы.
Кое-как добираемся до развилки. В Буэа уходит дорога шире и лучше, а мы
двигаемся дальше по узенькой дорожке, огибающей гору Камерун, которую
местные жители называют "гора бога", считая, что там живет бог.
За первым поворотом, метрах в десяти от дороги, лежит вверх колесами большой
грузовик. Вокруг все бело. Он вез муку, и, когда произошла авария, мешки
лопнули. Несколько женщин из ближайшей деревни сметают ветками муку в
кучки и ссыпают ее в принесенные с собой тазы. Она не нужна ее бывшим
владельцам: страховая компания за все заплатит.
Поднимаясь вверх и спускаясь вниз, виляя вправо и влево, минуем один за
другим три проржавевших, построенных еще немцами железных мостика, скатываемся
с горы по крутому склону и въезжаем в Викторию. По обеим сторонам улицы
стоят маленькие домики. Ближе к центру появляются виллы с дворами, обсаженными
кокосовыми пальмами.
Кокосовые пальмы растут по всему побережью Африки. Они самые красивые
среди пальм: высокие, гладкоствольные, с крупными перистыми листьями на
вершинах, под которыми висят большие орехи. Однако дело не только в красоте.
Испокон веков кокосовая пальма играла большую роль в хозяйстве африканцев.
Она используется для изготовления самых разнообразных предметов, из нее
получают многие продукты питания. Древесина служит строительным материалом.
Из нее возводят каркасы и кровли домов, делают мебель, выдалбливают. пироги.
Из волокон коры плетут циновки и корзины, делают щетки, вьют веревки.
Сахаристый пальмовый сок служит для приготовления вина, которое, перебродив,
превращается в уксус. Содержащееся в ореховом ядре молоко употребляется
в пищу. Кокосовое масло, добываемое из орехов, идет в пищу и на освещение.
Из молодых листьев приготовляются салаты, а из цветочного сока - варенье.
Ореховая скорлупа служит посудой, а оболочка ореха идет на пряжу. Раньше
из опилок пальмы делали даже чернила, а из листьев - бумагу.
И сейчас в Виктории мы получаем еще одну возможность по достоинству оценить
кокосовый орех, приобретенный на местном рынке. Срезав зеленую кожуру,
а затем удалив толстый слой слежавшегося рыжего волосяного покрова, Лариса
добирается до скорлупы. Внутри - кокосовое молоко. Но добывать его приходится
уже мне, так как сам орех очень крепкий, и, чтобы вскрыть его, нужна мужская
сила. Отрезаю охотничьим ножом - для этого больше подошла бы ножовка -
верхушку овального плода. Из образовавшегося отверстия выливается молоко.
Из одного такого "кубка" Костя напивается досыта. Избавившись
с помощью топора от очень плотной скорлупы, мы получаем второе блюдо:
ослепительно белую мякоть из успевшего застыть молока, называемую копрой.
Как жаль, что, отъехав от океана, мы уже не встретим кокосовых пальм.
А здесь их много. Мы спускаемся к морской бухте по пальмовой .аллее, минуем
городской рынок, небольшой порт, где стоят рыбацкие пироги, и въезжаем
в парк.
Вековые деревья и аккуратно подстриженные кустики на чистеньких газончиках
обступают нас со всех сторон. "Частная дорога. Въезд воспрещен!"
- написано на щите у асфальтированной дорожки, спускающейся к морю. Через
десяток метров - такой же щит, Так мы и моря не увидим! Весь его берег
занят виллами, хозяева которых просят их не беспокоить. Решаем наконец
нарушить право на чью-то священную частную собственность и сворачиваем
прямо к домику, стоящему у самой воды.
На веранде в плетеном кресле сидит с книгой в руках пожилая женщина. Она
поднимается, снимает очки, откладывает книгу и удивленно смотрит на нас,
но навстречу не идет. Мы идем к ней.
Женщина - англичанка. Вилла принадлежит ее сыну, который владеет недалеко
от Виктории плантацией какао. Он недавно провел здесь месяц, отдыхая от
шума лондонского Сити. Она сама пробудет в Виктории до дождей и вернется
в Лондон;
- Можно выкупаться в вашем море? - Если вы желаете...
Пляж далеко не идеальный. Весь берег усеян большими кусками пемзы,- продуктом
извержения вулкана, и, добираясь до места, где можно поплавать, мы раним
в кровь ноги и даже руки, так как беспрестанно спотыкаемся и падаем.
Вода теплая, как парное молоко. Мы находимся сейчас у подножия вулканического
массива Камерун, который нависает над нами всей своей четырехкилометровой
громадой. В Африке только Килиманджаро выше его. Вулкан позади нас. А
впереди из моря выступают разбросанные веером островки - один большой,
у самого берега, и семь маленьких. Они образовались в результате извержения
вулкана. Островки покрыты густыми шапками зелени, и, кажется, будто плавают
в бухте развесистые кроны срубленных деревьев или огромные зеленые кусты.
Между ними и берегом - флотилия пирог, вышедшая на вечернюю рыбную ловлю.
Лодки то высоко вздымаются над тихо колышущейся водной гладью, то исчезают
из поля зрения. Рыбаки дружно гребут, стоя на ногах. А на первом плане
по берегу прогуливаются маленькие белоснежные цапли...
Страшная духота буквально наваливается на нас. Только через полчаса мы
избавляемся от нее, войдя в прохладный номер отеля "Атлантик"
с кондиционером, дающим желанную прохладу.
Спускаемся вниз, в ресторан. С трудом находим свободные места. Официанты
пробегают мимо с большими семейными подносами, на которых мелькают то
целиком зажаренные крупные океанские рыбы, то украшенные по всем правилам
поварского искусства горы салата.
За нашим столиком двое иностранцев доедают какое-то кушанье из зеленых
листьев капусты, креветок, сосисок и папайи, густо замешенное на майонезе,
запивая все это пивом. Разговаривают они по-немецки. Мучительно подбирая
в памяти забытые после войны слова, желаю им приятного аппетита и спрашиваю,
кто они.
Торговцы из Гамбурга. Приехали в отпуск с группой туристов из ФРГ. Один
из них родился в Дуале. Отец его, военно-морской врач, похоронен в этом
городе. Умер от малярии. Но могилу его не удалось найти, надписи на каменных
плитах изъедены временем. Другой приехал сюда просто так, потому что надо
было ехать куда-то отдыхать. В прошлом году он побывал на Сейшельских
островах. Теперь вот здесь. Оба довольны: хозяин отеля, немец, встретил
их неплохо. Угощенье наславу, африканское с немецким.
У подножия вулкана
С восходом солнца направляемся в Буэа. В ложбинах сплошной
туман. Приходится включать фары.
Навстречу гуськом шагают женщины, одна за другой выныривая из тумана.
На их головах огромные связки бататов и маниока. Разговаривают они между
собой, не поворачивая голов. Все идут на рынок.
Чуть дальше встречаются дети, шагающие в противоположном направлении -
в ближайшую деревню, где есть школа. Многим из них до школы нужно пройти
несколько километров. А среди них есть четырех- и пятилетние. У каждого
на голове по одной-две тетради, а у тех кто постарше - портфели. Им холодно
в коротких штанишках и рубашках без рукавов, и они время от времени затевают
игры, чтобы согреться.
Падают первые капли дождя. Женщины продолжают путь, не обращая на дождь
внимания. А ребята бросаются в придорожные кусты и через минуту появляются
с широкими банановыми листьями в руках. Африканские зонтики!
А ведь вчера в Виктории целый день не было дождя, но вершина массива,
как всегда, тонула в белой накипи облаков. Сегодня всю гору Камерун обволакивают
черные грозовые тучи.
Минут через десять тучи уходят, и мы получаем возможность полюбоваться
горным массивом во всей его красе.
От подножия на высоту до километра тянется сплошной цветущий сад. Лес
растет по крутым склонам почти до трех километров. За лесом - луг. Ближе
к вершине склон почти отвесный. Сама вершина плоская, доступная всем ветрам.
На ней ничего, кроме мхов и лишайников, не растет. На покрытой базальтами
волнистой поверхности вершины 75 кратеров вулканов. Некоторые достигают
100 метров в поперечнике и 50 метров в глубину. Между кратерами, бьют
горячие источники, поэтому изредка выпадающий здесь снег быстро тает.
Восточные склоны Камеруна - самый дождливый район Африки, немного уступающий
по количеству осадков лишь индийской Черрапундже. Дождь идет здесь 250
дней в году, и за это время накапливается до 10 тысяч миллиметров воды!
Не удивительно, что при таких обильных осадках на богатой перегноем теплой
вулканической почве и во влажном оранжерейном воздухе прекрасно себя чувствуют
самые капризные тропические культуры.
В ясную погоду Камерун виден издалека. Но о6лака почти всегда обволакивают
его вершину, и бывает, что приехавшие сюда из Европы или Америки туристы
уезжают через одну-две недели, так и не увидев весь массив целиком.
26 апреля 1909 года немцы, сделавшие столицей своих камерунских владений
город Буэа, расположенный на юго-восточном склоне массива, бежали, гoнимые
оттуда лавой, выливавшейся из жерла вулкана.
С тех пор столицей Камеруна стала Дуала. В 1922 году извержение длилось
две недели, и многие плантации в окрестностях погибли. Раскаленная лава
лилась в океан, который кипел и бурлил. Следующее пробуждение "горы
бога" наблюдалось в 1954 году. Огненная река длиной 4 километра,
шириной 100 метров и глубиной 20 метров перерезала дорогу Кумба-Тико.
Огромный столб пламени был виден из Дуалы в течение нескольких дней. В
1959 году было последнее извержение Камеруна. С тех пор вулкан спит.
По местам, где мы сейчас проезжаем, почти сто лет назад, еще до начала
колонизации, прошли русские ученые.
Их было четверо. Они ступили на камерунскую землю в мае 1883 года. Это
были члены Русского гeoграфического общества. На очень скудные средства
они совершали путешествие под покровительством Постоянного русского комитета
для содействия лицам, желающим изучать Африку, и для распространения достоверных
сведений об Африке.
Частично на собственные средства, а также деньги, собранные по подписке,
путешественники купили во французском порту Бордо судно. И вот они у заветной
цели.
С острова Мондоло экспедиция направилась в глубь страны по реке Мунго.
Несмотря на дождливый сезон, отважные исследователи достигли верховьев
реки, где открыли озеро Мбу, а затем добрались до реки Рио-дель-Рей.
Глава экспедиции С. Шольц-Рогозинский писал: "В густых лесах, однако
ж, покрывающих все
здесь, слоны так изобилуют, что путешествия в них всегда опасны..."
И дальше: "...мы прошли весь хребет- Камерунских гор".
Вдруг неожиданное: "...я вернулся в Букунду с такими пораженными
ногами, что до сих пор раны гноятся. Здесь очень тяжело".
Камерунцы, сначала бежавшие "в величайшей панике" при появлении
неизвестных белых людей, стали помощниками и друзьями русских ученых.
К сожалению, болезнь Шольца и недостаток средств вынудили экспедицию прекратить
исследования и вернуться на родину. Но труды ее не пропали даром; В 1894
году в России появилась "Карта Африки по новейшим источникам".
В ней были использованы данные, добытые русскими географами в Камеруне.
Плантационное богатство
Дорога к Буэа пересекает лес. Деревья
тонкие и высокие, как на подбор. Под каждым белеет пластмассовый мешочек.
Это каучуковая плантация.
Через несколько километров новый лес. Невысокие толстые стволы с пышными
кронами из крупных перистых листьев - масличные пальмы. Большие ярко-красные
грозди мелких, как вишни, плодов прячутся под широкими нижними листьями.
Каждая гроздь килограммов по пятнадцать. А на дереве их больше десятка,
Висят они невысоко. Я достаю нижнюю с земли и выламываю из гнезда. Костя
пытается сосчитать, сколько в ней плодов.
- Тысяча.наверняка будет, - заявляет он, сбившись со счета.
Лариса разминает в пальцах один орешек. Из него брызжет масло. В руках
остается едва ли четверть того, что было. Это семечко, или пальмовое ядро.
При соответствующей обработке половина его превратится тоже в масло.
Масличная пальма кормит жителей камерунских лесов. Тот же маниок едят
здесь чаще всего в жареном виде. А пальмовое масло всегда легче добыть,
чем, например, арахисовое. Из плодов масличной пальмы варят суп. Из ее
мутного, молочно-белого сока получают распространенный в Камеруне алкогольный
напиток. Пальмовое вино добыть еще легче, чем масло. Надрезал ствол и
подставляй калебасу. Когда сок перебродит, он становится на вкус подобным
кисловатому яблочному сидру. Недостаток вина в том, что уже через несколько
дней оно горкнет и превращается в уксус.
Еще дальше - банановая плантация. Пожелтевшие от солнца и порванные ветром
трехметровые листья огромной травы уныло виснут к земле. Толстые стебли
сгибаются под тяжестью урожая. Но самих плодов не видно. Каждая гроздь,
а их всего по одной на каждом стебле, аккуратно прикрыта синим мешком
из пластика, чтобы бананы не успели пожелтеть и не сгнили раньше, чем
их отправят в далекую Европу на специальных судах-банановозах с кондиционерами.
К тому же, если их не рвать зелеными, они не будут такими сладкими.
Перед нами лучший экспортный сорт "Большой Мишель", которым
славится Камерун. Его стебли достигают десяти метров, а вес грозди, в
которой бывает до 300 плодов,- до 40 килограммов. К сожалению, этот сорт
уже несколько лет гложет болезнь, и его стали заменять сортом "Пойо".
Увидевший такие бананы в 79 году до нашей эры римский естествоиспытатель
Плиний сообщил, что питаются ими индийские мудрецы. Именно поэтому знаменитый
шведский ботаник Карл Линней назвал это растение "деревом мудрецов".
А само слово "банан" - западноафриканского происхождения. На
побережье Гвинейского залива бананы росли уже в первом тысячелетии до
нашей эры.
Бананов в Камеруне очень много и стоят они недорого. Их можно нарвать
сколько угодно и на обочине дороги. А вот, например, сливы здесь деликатес.
Со сливами в нашей семье связана одна небольшая история.
Однажды в Яунде - это было в начале августа, когда в Европе созревают
яблоки, груши, сливы и другие фрукты,- мы заехали за продуктами в один
из богатых магазинов, товары в который поступают в основном из Европы.
Как всегда, жена начала с французских сыров, перешла к немецким колбасам,
прихватила пару баночек зеленого горошка, сетку картофеля, прибывшего
из Тулузы или Марселя, потрошеную болгарскую курицу и перешла во фруктовый
отдел. Среди горок марокканских апельсинов и испанских груш виднелись
сливы. Ценника на них не было. Жена набрала в пакет столько, сколько ей
показалось достаточным на нас троих.
Продавщица, взвешивая покупки и подсчитывая их стоимость, при виде большого
пакета со сливами как-то странно посмотрела на покупательницу и переспросила:
- Мадам берет два килограмма слив? - Да, конечно,- не моргнув глазом,
ответила Лариса.
- Они будут стоить четыре тысячи франков... Вместо этих двух килограммов
слив мы могли бы купить по крайней мере тысячу бананов...
За банановой плантацией еще один лес: деревья разных пород, лианы. Но
в нижнем ярусе - приземистые сучковатые деревца, на стволах которых на
фоне сплошной зелени поблескивают золотисто-желтые продолговатые и ребристые
плоды с заостренными концами размером с кулак. Это шоколадное дерево.
Ему нужны равномерная высокая температура и большая влажность. Только
в этих условиях превратятся в плоды мелкие белые цветочки, появляющиеся
прямо на стволах и ветках. Именно такие условия существуют для какао в
Камеруне.
Мы выбираем самый спелый и уже сморщившийся плод и разрезаем его. На ладонь
сыплются белые "фасолины" какао. Их более трех десятков. Они
не имеют ни запаха, ни вкуса. Чтобы зерна приобрели то и другое, их надо
подвергнуть специальной обработке. В Камеруне это делают просто: завертывают
бобы в листья или закапывают в землю на пять-шесть дней, Затем их сушат.
Какао - одна из главных доходных статей камерунского экспорта. Какаовые
плантации раскинулись на площади 400 тысяч гектаров. Страна занимает по
производству какао пятое место в мире после Ганы, Нигерии, Берега Слоновой
Кости и Бразилии.
Все эти богатые плантации имеют свою историю.
Хозяева плантаций
С середины XV века в течение двух столетий
с камерунского побережья португальцы вывозили слоновую кость и золото,
а также живой товар - рабов. В XVII веке у камерунских берегов появились
голландские работорговцы. За ними ринулись невольничьи корабли других
стран: французские, английские, шведские, датские, немецкие..
Царьки прибрежных племен дуала, баквири и булу выменивали пленных, добытых
в войнах с враждебными племенами, на бисер; спиртное, ткани и ружья. По
обе стороны горы Камерун возникли два крупных центра работорговли "Невольничьего
берега": Бумбия на реке Рио-дель-Рей и Дуала на реке Рио-душ-Камарайш.
В начале XIX века Англия стала самой влиятельной державой в районе "Невольничьего
берега". Английские купцы оборудовали на камерунских берегах фактории.
Им помогали миссионеры. Один из них, баптист Альфред Сник, купил в 1858
году у местного "короля" кусок земли на берегу моря под горой
Камерун и основал город Викторию - первую колонию на территории Камеруна.
В 1884 году Виктория была объявлена британской собственностью. Однако
за несколько дней до этого в устье реки Рио-душ-Камаройш вошла немецкая
канонерка. Немцы заключили договор с вождями дуала, бель и аква и водрузили
здесь германский имперский флаг.
Через несколько месяцев немцы с помощью пушек стерли с лица земли поселение
подданных восставшего против них вождя Лок Призо, а заодно и факторию
англичан. Немецкие миссионеры купили у англичан Викторию. Черно-бело-красный
флаг Германии взвился над Буэа.
Немецкий купец Адольф Вёрман заложил первые плантации на склонах горы
Камерун, согнав с этих земель их исконных хозяев - племя баквири. Камерун
стал колонией Германской империи.
После первой мировой войны англичане по мандату Лиги наций получили от
немцев в Западном Камеруне богатое наследство: 30 тысяч гектаров плантаций
какао, кофе, каучука, чая, перца, табака. В 1922 году правительство Ллойд
Джорджа попыталось их продать. Но лондонским коммерсантам показалось,
что покупать их невыгодно, да и немцы могли вернуться. Тогда плантации
пустили с молотка, пригласив на аукцион всех желающих. В результате из
30 тысяч гектаров 25 оказалось в руках прежних немецких владельцев, и
в канун второй мировой войны немцы стали самой многочисленной и влиятельной
группой европейской буржуазии в Западном Камеруне. То есть фактически
юг английского Камеруна вновь превратился в немецкую колонию, только под
управлением англичан.
После второй мировой войны лучшие плантации перешли в собственность английской
компании КДК ("Камерунс дивелопмент корпорейшн"). Когда Камерун
стал независимым, КДК не только сохранила, но и расширила свои владения,
став государством в гoсударстве. Ее капиталы превзошли бюджет всей страны.
15 тысяч камерунцев трудились на плантациях фирмы гораздо больше, чем
на любом другом предприятии страны. Но пришло время, и владения КДК стали
камерунскими,. Камерунская земля вновь обрела своего подлинного хозяина.
|
