И. И. Филатова

ПОЛВЕКА В АФРИКАНИСТИКЕ*

Аполлон Борисович Давидсон родился 23 августа 1929 г. в сибирской таежной деревне Ермакове, куда его отца сослали за то, что он, как тогда говорилось, “из бывших”. До ближайшего ЗАГСа – много верст, и мать Аполлона Борисовича – она не была ссыльной – добралась туда на лошадях только к середине сентября, когда книгу записей за август уже закрыли. Исключений для сына ссыльного делать, понятно, не стали. Сказали: “Можете выбирать любой день в сентябре”. Днем рождения назначили 1сентября. Аполлон Борисович шутит, что у него два дня рождения, как у английской королевы – ведь английские монархи тоже отмечают день рождения дважды, правда, по иным причинам.

Учился в Ленинграде, в школе на Фонтанке, одной из лучших в городе, которую до него кончали Аркадий Райкин и академик Зельдович. Чудом пережил страшную первую блокадную зиму. Потом, вместе с семьей, эвакуировался по “дороге жизни”. Войну провел в эвакуации в Свердловске, учился в Москве, потом опять вернулся в Ленинград, окончил там школу и в 1948-м поступил на исторический факультет Ленинградского университета, на модную тогда специальность -историю международных отношений.

И жизнь, и научная судьба Аполлона Борисовича не были легкими. Он мало знал отца – с 1928 по 1956-й с небольшими перерывами тот был в ссылках или лишен права жить в больших городах. Оба деда умерли от голода в Поволжье в 1921-м. Большинство родственников -тоже от голода – в блокадном Ленинграде в 1941-м и 1942-м. Аполлон Борисович до сих пор удивляется, что и он, и его мать тогда выжили. После войны Тамара Александровна перебрала десятки работ, чтобы прокормить себя и сына. Работала на фабриках, в учреждениях, в научных институтах, всегда на низкооплачиваемой работе: у нее было хорошее гимназическое образование, но не было специальности. Через много лет, умирая от рака, она говорила Аполлону Борисовичу: “Ты не бойся, от болезни я не умру. В нашей семье умирают от голода”. Еще в школе Аполлон Борисович начал сам зарабарывать себе на хлеб: работал переплетчиком. После защиты диссертации, чтобы получить прописку и жилье в Москве, работал рабочим на стройке, прошел весь цикл до монтажника-высотника.

Здесь-то Аполлон Борисович и решил заняться историей Африки. Почему? Аполлон Борисович говорит, что причиной тому – книги его детства: Райдер Хаггард, Луи Буссенар, Майн Рид, “Питер Мариц, юный бур из Трансвааля”. Эта приключенческая романтика эта в 30-х годах не переиздавались, но ею полны были тогда старые петербургские квартиры. Влекли к Африке и ходившие в списках африканские стихи Гумилева, о судьбе которого в семье Аполлона Борисовича говорилось немало.

Но была, наверно, и другая причина. О многих периодах и событиях историкам того времени приходилось писать лишь переходя от одной цитаты Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина к другой. Об Африке же классики марксизма написали меньше, так что и оглядываться на цитаты приходилось реже, больше было свободы для независимых оценок и интересных тем.

Начальство идею изучения Африки не одобрило. Завкафедрой, доцент В.Г.Брюнин сказал: “Мы считали Вас толковым студентом, а Вы уходите от злободневных проблем. Да и руководить Вашей работой по Африке на кафедре некому”. Действительно, на истфаке Африкой тогда не занимались, и ни в один из курсов она не входила. В учебнике “История колониальных и зависимых стран” был, правда, раздел по Африке, но его опускали: читать лекции было некому, да казалось, что и не нужно. В позднесталинской советской геополитике Африка, в сущности, отсутствовала. На Восточном факультете ЛГУ была маленькая кафедра африканистики, где занимались языками и этнографией. Д.А.Ольдерогге, заведовавший этой кафедрой, согласился руководить работой Аполлона Борисовича, но истфак услуг другого факультета не принял.

Выход однако нашелся. Числиться руководителем согласился один из партийных деятелей Ленинграда. По совместительству он работал в университете и предпочитал руководство курсовыми и дипломными работами лекционным курсам. Истфак возражать не осмелился. Ну а подлинным руководителем был Ольдерогге – неофициально.

За год до окончания университета Аполлон Борисович начал искать работу, но было это в разгар кампании по борьбе с космополитизмом, и выпускника с фамилией “Давидсон” не брали на работу даже в самые отдаленные деревенские школы, хотя мать его была русской и потому, по тогдашним законам, в паспорте у Аполлона Борисовича в графе “национальность” стояло “русский”. Аполлон Борисович до сих пор хранит пухлую папку с десятками отказов из самых глухих уголков страны. Но в марте 1953-го Сталин умер, и к июню, когда Аполлон Борисович окончил университет, кампания начала затухать. Аполлон Борисович поступил в аспирантуру московского Института истории, в Сектор новой истории, где работали такие выдающихся историки как А.3.Манфред, Б.Ф.Поршнев, А.С.Ерусалимский, В.Ф.Потемкин. Школа, которую прошел Аполлон Борисович в этом секторе, определила тот уровень профессионализма, с которым он в дальнейшем подходил и к исследованиям по Африке. Но Африкой там тоже не занимались, и Аполлон Борисович стал специализироваться по колониальной политике Англии под руководством англоведа Н.А.Ерофеева. С ним Аполлона Борисовича связала потом многолетняя тесная дружба.

Кандидатскую диссертацию “Завоевание Родезии” Аполлон Борисович писал в библиотеках. Больше было негде: вместе с другим аспирантом, тоже ленинградцем, В.С.Дякиным, он снимал “угол” у старой женщины, для которой ее маленькая комнатка была единственным источником дохода. Аполлон Борисович и Дякин спали один на столе, другой на диване, попеременно. Диссертацию представил в срок, но в Институте истории его – единственного из выпуска 1956 г. – не оставили.

Двадцатый съезд партии. Речь Микояна и знаменитая его фраза: “Восток проснулся, а советское востоковедение еще спит”. В советской внешней политике начался поворот к Востоку, а затем и к Африке. Институт востоковедения реорганизовали, и в нем создали Отдел Африки – первый большой центр советской африканистики. Ставок дали много, а африканистов тогда почти не было. Глава отдела И.И.Потехин, взял Аполлона Борисовича на работу.

Если в 1953 году в Институте истории от Аполлона Борисовича требовали изучения колониализма, то в Отделе Африки Потехин говорил: “Колониальная политика – не наша тема. Мы должны изучать Африку изнутри”. Он и рекомендовал издать лишь вторую половину диссертации Аполлона Борисовича, о сопротивлении африканцев завоеванию междуречья Замбези-Лимпопо, а главы об английской колониальной политике – снять. Монография “Матабеле и машона в борьбе против английской колонизации. 1888-1897”, опубликованная Аполлоном Борисовичем в начале 1958 г. стала первой книгой, вышедшей из отдела.

Эти годы – вторая половина 50-х и начало 60-х – были поворотным моментом в мировой африканистике. До этого она находилась в руках этнографов и лингвистов. Провозглашение независимости Ганой и Гвинеей, а затем “Год Африки” – 1960-й, когда стали независимыми 17 африканских стран, – этот все убыстрявшийся процесс деколонизации привлек к изучению Африки историков, политологов и представителей других наук.

Мало кто знал об этом на Западе, но монография Аполлона Борисовича стала первым в мировой африканистике научным исследованием антиколониальных восстаний в “Черной Африке”. Известная книга Г.Шепперсона и Г.Прайса о восстании Чилембве в Ньясаленде (Малави) была опубликована через несколько месяцев после книги Аполлона Борисовича.¹

Южноафриканский журнал “Contact” поместил на книгу Аполлона Борисовича рецензию. Сейчас, когда тема антиколониализма заняла столь почетное место в историографии, что уже порядком приелась, трудно представить, что когда-то она пробивала себе дорогу с трудом. Отдав должное профессионализму автора рецензент осудил его подход, да и тему в целом, приравняв антиколониализм к борьбе против сил прогресса и цивилизации.² Вслед за рецензией журнал опубликовал дискуссию по книге, назвав ее “Наша история – мы хотим знать правду”. Откликнулся на книгу Аполлона Борисовича и влиятельный журнал “Anthropos”. Рецензию для этого журнала написал Гаральд фон Сикар, один из самых авторитетных в то время специалистов по Центральной и Южной Африке (выходец из России, он провел в африканских странах в качестве миссионера почти три десятилетия). Первый в мировой африканистике журнал африканской истории – лондонский “Journal of African History” – стал выходить лишь в 1960-м, но рецензия появилась и там.

Организаторы первой международной конференции по истории Африки (Дар-эс-Салам, 1965г.) выделили Аполлону Борисовичу целый день конференции для доклада и ведения дискуссии по проблемам сопротивления Африки колониальному завоеванию. Это предложение было, в сущности, признанием вклада молодой советской африканистики в изучение истории Африки, но, увы, в Дар-эс-Салам Аполлон Борисович не поехал. Из отдела науки ЦК КПСС сообщили, что разрешения на поездку за рубеж он не получил – как и не раз до этого. Разъяснений, по обычаю тех времен, не последовало, да никто их и не просил, не принято было. Но доклад Аполлона Борисовича был на конференции зачитан, а затем опубликован и в Африке, и в Америке.³

Продолжая избранное направление, Аполлон Борисович решил заняться исследованием истории зулусского народа, прежде всего, его взаимоотношений с бурами и англичанами. Несколько лет собирал материал, но завершить эту тему не смог – отвлекли более злободневные проблемы. “Новейшая история Африки”, которую Аполлон Борисович готовил вместе с С.Р.Смирновым и Г.А.Нерсесовым,⁴ стала одним из первых подобного рода трудов в мировой историографии по Африке, но подготовка ее изданий на русском и английском языках заняла несколько лет.

На рубеже 50-х и 60-х годов заниматься фундаментальными исследованиями московским африканистам было крайне трудно. Роль Африки в советской политике быстро росла. Африканские отделы возникли во многих государственных учреждениях и общественных организациях, в издательствах и журналах, на радиовещании. Однако, информации об Африке во всех “инстанциях” было мало. ВУЗы только начинали готовить специалистов по Африке, и африканские отделы “практических” организаций были заполнены непрофессионалами. Не было еще и посольств и журналистких корпунктов – они стали открываться только с началом деколонизации Африки. Поэтому в Институт Африки, созданный в 1959 г., шли “сверху” бесконечные “задания”. Вместо академических исследований сотрудникам Института приходилось готовить справки и “аналитические записки” по злободневным событиям в Африке.

Аполлона Борисовича, который перешел на работу в Институт Африки со дня его открытия, все это особенно коснулось. Потехин, создатель и первый директор Института, ценил Аполлона Борисовича, а потому немалая доля заданий ему и доставалась. С 1958 по 1961 г. Аполлон Борисович выступил с докладами об Африке на совещаниях лекторов-международников в шестидесяти городах страны. Читал лекции и в Политехническом музее. А вот в Африке ему побывать тогда не удалось. И все же и в годы “африканского бума” для Аполлона Борисовича она была закрыта. Потехин пытался помочь, но его влияния оказалось недостаточно. Летом 1964-го, уже в больнице, незадолго до смерти, Иван Изосимович посоветовал Аполлону Борисовичу не тратить больше времени на текучку. “Пиши скорее докторскую!” -написал он ему в своей последней записке.

Докторскую диссертацию Аполлон Борисович защитил в начале 1971г., и сразу же выпустил ее книгой “Южная Африка – становление сил протеста, 1870-1924г.г.”.⁵ В этом объемном труде анализировались новые формы антиколониализма, возникшие после подавления “традиционного”, т. е. основанного на нормах традиционного общества, сопротивления африканцев колониальному угнетению. Аполлон Борисович собрал большой материал о первых афро-христианских церквах, “туземных ассоциациях”, зарождении рабочего класса и интеллигенции, первых забастовках, появлении африканских газет и журналов, рождении политических движений. Рассматривал он и социальный протест в среде белого населения, зарождение и начало деятельности социалистических и коммунистической партий. Работа была построена на уникальных источниках. Ветераны оппозиции режиму апартхейда предоставили Аполлону Борисовичу возможность использовать их богатые личные архивы. В ответ на его запрос Американский Гуверовский институт прислал в Москву микрофильмы своей обширной коллекции южноафриканских документов за 1902-1963 годы. По счастливому стечению обстоятельств Аполлон Борисович получил и редчайшую тогда возможность ознакомиться с документами архива Коминтерна. Правда, цитировать документы и давать ссылки на этот архив ему не разрешили, но с африканской деятельностью Коминтерна он ознакомился основательно.

Исследование Аполлона Борисовича стало важнейшим вкладом не только в развитие отечественной африканистики, но и историографии в целом, обогатив ее новой тематикой и подходом. Вклад этого труда в мировую африканистику был не менее значимым, хотя отклик на него оказался меньшим, чем он мог бы быть. Со времени выхода в свет монографии Аполлона Борисовича были опубликованы десятки исследований по зарождению новых форм протеста на Юге Африки, но многие проблемы и темы, рассмотренные в этой книге, оставались неисследованными до самого последнего времени, а о некоторых не написано ничего и сейчас. Зарубежные специалисты по истории коммунистического движения в Южной Африке до сих пор ссылаются на эту монографию, как на основной труд по этой теме. Но, увы, за рубежом прочитать ее, а значит и оценить, могли лишь единицы. Переводы книг советских историков на иностранные языки считались тогда величайшей привилегией, и этот уникальный труд Аполлона Борисовича остался не переведенным, несмотря на многочисленные просьбы из Южной Африки.

Параллельно с антиколониальной тематикой Аполлон Борисович занимался и изучением истории связей России и Африки. Историей России он интересовался всегда, считая, что понять чужие страны можно только через историю своей страны. В 1965 г. Аполлон Борисович организовал в Доме Дружбы конференцию “Исторические связи России с народами Африки”, материалы которой были опубликованы на английском и французском языках.⁶ С этой темой Аполлон Борисович не расстается, в сущности, до сих пор, материалы по ней собирает десятилетиями. В 70-е годы он опубликовал по истории связей России и Африки многочисленные статьи; под его редакцией вышли сборники “Африка глазами наших соотечественников” и “Изучение Африки в России. Дореволюционный период”.⁷ Кульминацией этого периода в работе Аполлона Борисовича стала публикация двух книг по истории связей России и Африки в XVIII-м и XIX вв: “Облик далекой страны” и “Зов дальних морей”.⁸

Аполлон Борисович трактует “исторические связи” не только и не столько как связи политические, сколько как взаимные образы, взаимные представления России и Африки. Тематика эта не была в те годы в чести. Столь “постмодернистские” понятия, как “образы” и “представления”, плохо укладывались в проблемные рамки и стиль марксистской историографии “застойных” 70-х. Более того, Аполлон Борисович стремился ввести на страницы своего повествования индивидуальность, живого героя, а там, где его не было, домысливал его – метод, совсем уж непозволительный для академических трудов тех лет, но ставший весьма обычным сейчас, через два – два с половиной десятилетия после публикации этих книг. Да и написаны они были непривычно легким литературным пером. Их можно было читать, как роман. Их и читали – читали не только профессиональные историки, но и широкая публика, что не часто случалось в те годы с научными трудами.

Исторические труды, написанные в таком стиле, начали распространяться на Западе с 60-х годов,⁹ а в России они стали появляться лишь в 80-х. Сейчас немногие историки могут позволить себе писать иначе, а в 70-е годы, когда советская африканистика публиковала труды о “некапиталистическом пути развития” и “социалистической ориентации” и получала за это государственные премии, книги Аполлона Борисовича приводили некоторых в замешательство. Можно ли рекомендовать их студентам? По какому лекционному курсу? Ведь это не вполне “История Африки”, но и не вполне история России. И слишком уж популярно написано...

Не только в сталинские времена, но и десятилетия спустя у нас почти не публиковали воспоминаний и жизнеописаний исторических личностей, особенно современников.

Историкам надлежало изучать процессы общественного развития, а не людей: считалось, что процесс и важнее, и “научнее” личности. Да и не укладывались человеческие жизни в строго очерченные параметры “типичных представителей” той или иной официально определенной эпохи, того или иного официально обозначенного явления. Исключением была серия “Жизнь замечательных людей”, но имена для этой серии тщательно подбирались и утверждались высокими инстанциями, а биографии тех, кто был признан достаточно “замечательными”, зачастую выхолащивались.

Аполлон Борисович же стремился анализировать и передавать исторические события и явления через судьбы людей. Это была, наверное, реакция на примитивную социологизацию истории, которую навязывали его поколению в годы учебы.

Работы Аполлона Борисовича проникнуты этим “личностным” подходом, но особенно важен он был, конечно, в трудах биографического жанра. С аспирантских лет, когда Аполлон Борисович занимался колониальной политикой Англии, его интересовали проблемы колониализма и империализма, прежде всего, имперского менталитета. В середине 70-х гг., он пришел в издательство “Прогресс” с заявкой на книгу о Сесиле Родсе. По его словам, идея такой публикации вызвала там недоумение: если уж писать о знаменитых иностранцах, то о революционерах и “борцах”, а не о создателях империй. Но и в эпоху застоя вкусы начальства менялись, и в 1984 г. книга “Сесиль Родс и его время” все же вышла, а в 1988-м она была издана и на английском языке.¹⁰

О Родсе написаны десятки книг – и романов, и мемуаров, и биографических исследований. Почти одновременно с английским изданием книги Аполлона Борисовича вышла и самая подробная биография Родса, написанная известным африканистом Р. Ротбергом.

И все же книга Аполлона Борисовича не прошла незамеченной. Российского читателя привлекли и личность “отрицательного” героя, что было еще вновинку, и литературные достоинства книги. Для англоязычного же читателя фигура Родса настолько значима, что исследование о нем, написанное советским автором, не могло не привлечь внимания.

Книга эта посвящена скорее переосмыслению эпохи через жизнь Родса, чем мельчайшим деталям его биографии, как обычно пишут в этом жанре английские авторы. В ней было куда больше вопросов “почему”, чем это принято в жизнеописаниях в английской историографии. И все же Т.Рейнджер, в то время профессор кафедры Родса в Оксфордском университете, отрецензировав две книги, Ротберга и Аполлона Борисовича, вместе, отдал предпочтение последней. И Рейнджер и другие рецензенты особо отмечали неизвестный им “русский” аспект книги – описание реакции на деятельность Родса в различных политических кругах России.

В 90-е годы, после распада Советского Союза, имперская тематика стала нам ближе, и интерес к таким личностям, как Родс, возрос. В 1997 году московское издательство “Олимп” обратилось к Аполлону Борисовичу с просьбой написать новую книгу о Родсе для серии “Человек-легенда”. Издали ее невероятно большим для последних лет тиражем в 15 тыс. экземпляров.¹¹ Интересными книгами читателя в наши дни не удивишь, но книгу Аполлона Борисовича раскупили быстро.

В 90-е годы Аполлон Борисович вернулся к исследованию взаимных образов Африки и России, подведя, однако, свою работу еще ближе к российской истории. В сущности, большинство его трудов последнего десятилетия посвящены теме “Африка в истории России” – тому, как менялся в общественном сознании россиян облик далекого континента, и какое место занимал он в разные годы в общественно-политической жизни страны, и почему. Иными словами, Аполлон Борисович анализировал историю России через то, как виделись ей другие миры.

В 1992 г. вышла давно вынашивавшаяся Аполлоном Борисовичем книга об африканских путешествиях Гумилева.¹² Табу с имени Гумилева в это время было уже снято (в 1986 г. Аполлон Борисович первым в Москве выступил о нем с публичной лекцией), и первый читательский интерес к его личности и жизни был, хотя бы отчасти, удовлетворен. И все же книга Аполлона Борисовича вызвала большой интерес.

Материалы к ней он собирал несколько десятилетий: еще в начале 60-х годов интервьюировал Анну Ахматову, позже Ирину Одоевцеву и Льва Николаевича Гумилева, расспрашивал тех, кто еще помнил атмосферу Серебряного века, читал неопубликованные мемуары и дневники. Без глубокого знания и Африки, и российской истории и литературы начала XX века интерпретировать крупицы сведений, собранные из всех этих источников, было бы невозможно. Только это необычное сочетание интересов Аполлона Борисовича и энциклопедичность его знаний по обеим темам позволили ему воссоздать полную картину африканских путешествий поэта, что существенно дополнило и исправило сведения о его жизни и об африканской тематике его произведений. На макроуровне эта книга расширила наши представления об “экзотическом” направлении в культурной жизни России начала XX века.

В том же ключе, но на другую тему, была написана книга “Русские и англо-бурская война”, изданная Аполлоном Борисовичем в Кейптауне¹³ и вызвала многочисленные отклики: более двух десятков рецензий в газетах и журналах Южной Африки, Англии и России.. Многие из рецензентов отмечают, что книга, в сущности, написана о России, о восприятии англо-бурской войны и связанных с ней проблем российским обществом. В сущности, это снова тема Африки и африканской романтики в России, только в другое время и на другом уровне.

Одно из важнейших направлений научных интересов Аполлона Борисовича – изучение истории российской африканистики. Своими публикациями о Д.А.Ольдерогге, Н.А.Ерофееве, И.И.Потехине, Э.Шике, А.3.Зусмановиче, И.Л.Снегиреве, М.Б.Рабиновиче, Г.А.Нерсесове, В.Я.Голанте и О.К.Дрейере Аполлон Борисович отдает дань своим учителям и старшим коллегам и передает лучшее из заложенных ими традиций новым поколениям.¹⁴ Писал Аполлон Борисович и об истоках отечественной африканистики: о тех, кто занимался Африкой в КУТВе и кто там учился (а среди студентов КУТВа были такие известные южноафриканские политики, как Альберт Нзула, Джон Маркс, Мозес Котане, Эдвин Мофутсаньяна), об африканистике в Ленинградском университете.¹⁵

Значение научной деятельности Аполлона Борисовича не ограничивается его личными трудами. В каком бы научном коллективе он ни работал, он неизменно становился инициатором новых научных направлений. В 1971 г. Аполлон Борисович организовал Сектор Африки в Институте Всеобщей истории. В 70-х гг. сектор издал коллективные монографии “Источниковедение африканской истории” (1977) и “Историческая наука в странах Африки” (1979). Авторами этих трудов были как сотрудники сектора, так и другие известные отечественные африканисты. Работа по источниковедению была в числе первых исследований, опубликованных в мировой африканистике на эту тему; исследование африканской историографии – первым. К сожалению, оба тома остались неизвестными за рубежом, но в России на них учились поколения студентов-африканистов.

Частью официальной, плановой работы Аполлона Борисовича в 70-е -начале 80-х годов было его участие в коллективных монографиях. В эти годы Аполлон Борисович написал главы об истории Тропической и Южной Африки для нескольких обобщающих трудов, изданных как в СССР, так и за рубежом. Среди них “Всемирная история”,¹⁶ главы по Южной Африке для “Истории Африки в XIX – начале XX вв”.¹⁷ и двухтомника “Национально-освободительная борьба народов Африки”.¹⁸ Аполлон Борисович стал и одним из немногих советских авторов “Всеобщей истории Африки” изданной под эгидой ЮНЕСКО”.¹⁹

В конце 1979г. дирекция и партбюро Института всеобщей истории упразднили Сектор Африки по не-академическим причинам. Аполлон Борисович перешел на работу в Институт Востоковедения и возглавил группу по изучению национальных проблем. В феврале 1984г. сектор Африки в Институте всеобщей истории под руководством Аполлона Борисовича был возрожден. Сейчас он называется Центр африканских исследований. С расширением возможностей работы в зарубежных архивах, а затем и открытием отечественных архивов важным направлением работы Центра стали сбор, анализ и публикация новых исторических документов. На основе отечественных и зарубежных архивных свидетельств Центром изданы два тома “Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII в. – 1960г”. и подготовлены два тома “Коминтерн и Африка”. Ведется работа над томами “История Африки в документах” и коллективной монографией “Советская политика в Африке”, также основанной на архивных материалах.

Важнейшим направлением деятельности Аполлона Борисовича стало преподавание. По словам Аполлона Борисовича, в аспирантские годы ему хотелось вести класс в школе. Со школой не получилось, но преподавать пришлось много. В 1959-1960-м он читал курс лекций в Высшей дипломатической школе (теперь Дипакадемия) для дипломатов, переквалифицировавшихся для работы в Африке. В начале 1970-х – курсы в Университете дружбы народов. В 70-х и 80-х – лекции в Институте общественных наук (“Ленинской школе”) для политических деятелей стран Африки. В 1991-м – в Америке, в университете штата Небраска. В 1991-1998 – в университетах ЮАР. В последние годы он преподал и в Университете Гуманитарных Наук. Но главный университет Аполлона Борисовича – МГУ. Аполлон Борисович читает лекции в ИСАА и на Истфаке с 1962г. Впервые в МГУ разработал курсы по новой и новейшей истории Африки, по источниковедению и историографии африканской истории. Написал главы для учебника по новейшей истории стран Азии и Африки.²⁰ В 1989г. издал учебник “История Тропической и Южной Африки, 1918-1988”.

Аполлон Борисович – талантливый, яркий лектор. Он умеет приподнять аудиторию, увлечь ее, показать ей новые горизонты, не подавляя ее при этом обширностью своих знаний. Ему глубоко интересны его студенты, и они платят взаимностью ему и его предмету. Среди бывших студентов Аполлона Борисовича российские и зарубежные журналисты, дипломаты, ученые, преподаватели, политики, парламентарии, министры, общественные и государственные деятели. Аполлон Борисович подготовил более 30 кандидатов наук; некоторые из его бывших студентов и аспирантов защитили докторские диссертации. Студентов своих, бывших и нынешних, никогда не называет “учениками”. Ему неприятно, когда так их называет кто-то другой или даже они сами. Аполлон Борисович считает, что учится у студентов и младших коллег точно так же, как они учатся у него, и что преподавание – это процесс взаимного интеллектуального и духовного обогащения студента и преподавателя. Некоторые из его бывших студентов говорят о “школе Давидсона”. Если такая школа и есть (что Аполлон Борисович отрицает), то она – в профессионализме, в профессиональной честности, в духе коллективного научного любопытства и энтузиазма научного познания и во взаимном уважении к научной и интеллектуальной независимости и индивидуальности всех, кто к ней причастен.

В советское время, когда политология не существовала как отдельная дисциплина, историк новейшей истории был одновременно и политологом. Для Аполлона Борисовича политология стала второй профессией с младых ногтей, когда он стал лектором-международником, а затем, в первые годы работы в Институте Африки, изъездил всю страну с лекциями о политической ситуации на континенте. В годы африканского бума он часто выступал с политическими комментариями об Африке по радио и телевидению, позже его неоднократно интервьюировали по этим вопросам и русская служба Би-Би-Си и радио “Свобода”. Аполлон Борисович публиковал и публикует многочисленные статьи о политической ситуации в Африке в газетах и публицистических журналах. Были и статьи в “Правде” и “Известиях” и “Коммунисте”. В брежневскую эру автору публикаций в таких органах сохранить свое лицо было трудно, но Аполлон Борисович всегда стремился не терять своей индивидуальности и достоинства. Аполлон Борисович умеет донести до читателя – и советского, и российского, и зарубежного – то, что он хочет ему сказать, даже если политическая ситуация этому не способствует, и ему приходится идти против течения. Лекционные курсы Аполлон Борисович в Высшей дипломатической школе и в Институте общественных наук, были также нетрадиционны для этих учреждений – святая святых партийной идеологии. И тем не менее приглашали их читать именно его – беспартийного историка.

В 1977-1992г.г. Аполлон Борисович участвовал в Дартмутских конференциях, бывших тогда важнейшим неправительственным каналом в советско-американском диалоге. На Аполлона Борисовича возлагалось ведение переговоров по африканским проблемам в дискуссиях в которых принимали участие крупнейшие американские дипломаты и такие представители делового мира как Д.Рокфеллер, а с советской стороны Г.А.Арбатов, Е.М.Примаков и другие политики и политологи.

Важная сфера деятельности Аполлон Борисович – ознакомление российского читателя с культурной и общественной жизнью Южной Африки, а южноафриканцев с историей и культурой России. В отношениях между этими двумя странами это особенно важно, поскольку официальных связей между ними не было с середины 50-х годов, да и до этого они были минимальными. Государственная пропаганда обеих стран тоже немало способствовала созданию взаимно превратных представлений друг-о друге. Аполлон Борисович стремился противостоять этому. С 1958г. под его редакцией, с его предисловиями и комментариями в России вышли десятки переводов книг об Африке, прежде всего, о Южной Африке: исследований, мемуаров, записок путешественников, художественной литературы.

С конца 80-х гг. возможности взаимного ознакомления России и Южной Африки с культурой, научной и общественной жизнью друг друга значительно расширились. Роль Аполлон Борисович в этом процессе очень важна. В 1988г. он вместе с африканистами многих стран мира в течение нескольких месяцев участвовал в работе Южноафриканской программы Иельского универитета; в 1989г. стал руководителем первой делегации российских ученых, приглашенной в Южную Африку; в 1991г. несколько месяцев читал лекции в университетах ЮАР и работал в архивах этой страны; в 1992-93г.г. работал в южноафриканском университете Родса.

В 1994г. Аполлон Борисович организовал и возглавил Центр российских исследований Кейптаунского университета. В речи президента ЮАР Нельсона Манделы на церемонии открытия Центра говорилось, что он призван быть мостом взаимопонимания между ЮАР и Россией и помочь преодолению тех предрассудков, которые накопились в отношениях между этими странами. “Мы ценим тот факт, – сказал Мандела, – что профессор Аполлон Давидсон и его коллеги прекрасно знают настоящий масштаб связей между нашими двумя странами. У них есть личный опыт этих длительных связей ..”..²¹

В течение четырех лет существования Центра Аполлон Борисович читал в Кейптаунском университете курсы лекций по истории и культуре России, публиковал в Южной Африке статьи о России и в России о Южной Африке, провел несколько конференций на тему об исторических и современных связях между друмя странами, организовал, впервые в Кейптауне, обучение русскому языку, издал сборник “Россия в современном мире”.²²

Какому начальнику и какому отделу кадров могла понравиться его анкета? Беспартийный, сын ссыльного, фамилия “неблагозвучная”. Нелегко было Аполлону Борисовичу пробивать себе дорогу и потому, что взгляды его весьма далеки были от официальной идеологии. Наверно, кто-то упрекнет Аполлона Борисовича в том, что шел на компромиссы. Что ж, этот упрек можно бросить абсолютному большинству не только ученых-гуманитариев, чья жизнь пришлась на советское время, но и всему населению страны, кроме открытых диссидентов, каковых были в то время единицы. Аполлон Борисович никогда не участвовал в травле инакомыслящих, не подписывал верноподданнических коллективных писем, уклонялся от участия в сменявших друг друга пропагандистских кампаниях, не писал пропагандистских работ, не ронял своего достоинства в отношениях с начальством, отказывался от неоднократных предложений вступить в КПСС – отсюда и был так долго “невыездным”. Многие ли в его положении захотели или смогли сохранить такую степень принципиальности и независимости?

Приходится только удивляться, что несмотря на все это, Аполлон Борисович сумел так много сделать. Он сумел преодолеть и барьер железного занавеса, и новые препоны, возникшие на пути российской науки в последнее десятилетие.

Аполлон Борисович не зря любит цитировать строки Коржавина:

Время? Время дано.

Это не подлежит обсужденью.

Подлежишь обсуждению ты,

разместившийся в нем.

Он словно живет по принципу любимых строк.

Завершена работа над книгой “Николай Гумилев – поэт, путешественник, воин”. Доклад “Бумеранги имперского прошлого” вызвал дискуссию в Институте всеобщей истории. Сделан доклад “Российская эмиграция в Африке”. Кейптаунское издательство заказало книги “Россия и ЮАР в XX веке” и “Сесиль Родс”. В Центре африканских исследований, которым Аполлон Борисович руководит с 1971 г. тесное научное сотрудничество и по-настоящему дружеские взаимоотношения. Аполлон Борисович говорит, что такая обстановка – залог успеха каждого из сотрудников центра, включая его самого, и всех вместе.

... Странно, что Аполлону Борисовичу – семьдесят. Где бы он ни был, вокруг него всегда водоворот. Беспрестанно звонит телефон, друзья, коллеги и знакомые забегают “на огонек”, студенты приходят на консультации, да и сам Аполлон Борисович постоянно на бегу, как и 20, и 30 лет назад: в университет, в издательство, в институт, в журнал... И тревога: не пропадет ли в России интерес к Африке? Очень ведь трудное для всех время... Сдают экзамен на бакалавра любимые студенты. И тревога: хватит ли для них вакансий в магистратуре? Пойдет ли вообще молодежь в африканистику – на мизерную зарплату?

Непонятно даже, когда Аполлон Борисович пишет свои книги и статьи – но он их пишет, пишет больше и лучше, чем когда бы то ни было. А планов, все более захватывающих, хватит еще на три жизни. Может быть, Аполлону Борисовичу и семьдесят, но старость ему не грозит – к радости коллег, друзей и читателей. Аполлон Борисович работает. Времени жаловаться на тяготы собственной судьбы у него не остается.

* Сокращенный вариант этого очерка опубликован в журнале “Новая и новейшая история” (№ 5, 1999, С. 249-252) дирекцией Института Всеобщей истории и редколлегией журнала.