Н.Г. Щербаков

(г. Москва)

ИДЕОЛОГИ СОВРЕМЕННОГО ОТЕЧЕСТВЕННОГО РАСИЗМА

Не будет преувеличением считать тему формирования взаимных представлений у разных народов основной в работах А. Б. Давидсона. И как исследователя, и как участника этого процесса его всегда интересуют закономерности – скрытые, неявные и очевидные, классические законы, на основе которых формируются понимание или непонимание друг друга у народов разных традиций, культуры, этнического происхождения.

Полезно вспомнить, что учителем А.Б.Давидсона был один из основоположников отечественной “имагологии” Н.А.Ерофеев.¹ Важной заслугой обоих является то, что поиск ими принципов складывания “национального образа”, имиджа начинался тогда, когда само понятие “имидж” приходилось переводить и объяснять.

И тогда, и сейчас решающим условием формирования национального самосознания и представлений о других народах была свобода от догм, предвзятых представлений, псевдонаучных концепций. Чемпионом по концентрации подобных субъективных представлений была и остается теория расового превосходства, национализм.

Как известно, начиная с середины XVIIIв. понятие раса и расизм непрестанно трансформировались и обновлялись. Вплоть до сегодняшнего дня так и не выработано устойчивого определения понятия расизм.³ Положение усугубляется тем, что столь модная сейчас политкорректность препятствует самому изучению понятий раса, расизм, лежащих в основе любых национальных предубеждений.

В условиях отсутствия твердых критериев попытаемся проанализировать отдельные явления современной отечественной истории и понять, каким образом можно было бы характеризовать отечественный национализм и пути его воздействия на современной российское общество.

Для этой цели очень показательным может быть использование материалов печатных СМИ. Приводимые в сносках газетные и журнальные статьи — часть массива из приблизительно ста материалов, опубликованных в период 1996-1999г.г. Представляется, что именно материалы СМИ наиболее полно отражают настроения российского общественного мнения в такой области, как межнациональные отношения. И эти же материалы постоянно воздействуют на общественное мнение, формируют его предпочтения и недовольства в отношении народов далеких и близких, взаимные этнические представления.

Наиболее полно в сравнении с другими отечественными исследователями определил расизм и расовые предрассудки И.С.Кон,⁴ но за прошедшие с этого момента три с половиной десятилетия данное явление претерпело важные принципиальные изменения. Из явления социальной психологии, каким его рассматривал И.С.Кон, отечественный расизм или психология национальной нетерпимости стал явлением повседневной жизни. Все без исключения исследователи отмечают реальную или потенциальную опасность повседневного расизма или (еще одно научное определение расизма) — этноцентризма. Попробуем проследить наличие такой опасности.⁵

События последних лет рассекли огромную территорию страны и создали ситуацию, никогда не прогнозировавшуюся ранее исследователями межнациональных отношений. Так называемая титульная нация — русские — оказались в положении условного, а чаще — реального этнического меньшинства в регионах, где на протяжении жизни нескольких поколений русские имели неоспоримое преимущество во всех сферах жизни именно благодаря своей этнической принадлежности.⁶

За три волны эмиграции за пределами СССР скопилось 0,9% от населения страны. Распад Союза создал в кратчайшие сроки одну из самых крупных диаспор в сравнении с населением исторической родины — за пределами России находится теперь каждый шестой русскоговорящий. Для сравнения: самая многочисленная диаспора мира — китайская, но за пределами Китая вместе с Тайванем находится всего 1,7% этнических китайцев.

Жители России или “россияне”, как их мгновенно перекрестили политики новой формации, обрели за резко придвинувшимися границами неожиданных иностранных соседей, только что составлявших “новую историческую общность — советский народ”. Процесс формирования (точнее-переформирования) взаимных представлений стремительно политизировался. От пропагандистов и партийных идеологов национальные отношения перешли в ведение журналистов и политологов, чаще всего руководствующихся соображениями даже не политической, а экономической конъюнктуры. Еще одной новой силой, взявшейся за осмысление и регулирование национальных отношений, стали различные политические партии. Чаще всего именно национализм того или иного толка и обеспечивал рост популярности общественно-политических группировок и их переход на положение политических партий, претендующих на участие в местном самоуправлении, а подчас, как в случае с ЛДПР, и на государственное строительство. Предшествующий длительный путь становления отечественной школы изучения национализма и партийно-государственного противодействия ему имел ряд ключевых моментов.

Подготовка и реализация на практике революционного лозунга “О праве наций на самоопределение” — предмет для отдельного исследования. Прямым продолжением этого непоследовательного и противоречивого документа, во многом вторичного, созданного для противодействия известным призывам Вудро Вильсона, сформулированным в его т.н. “14 пунктах”, стала советская государственная практика, с 1932г. определявшая наличие или отсутствие большого или малого народа записью в паспорте. Не менее важное вплоть до сегодняшнего дня значение имеет и сложившаяся накануне, в годы и сразу же после войны практика официального “назначения” целых народов целых народов ответственными за подлинные или мнимые преступления. Своеобразным продолжением линии на упразднение отдельных национальностей в административном порядке стало принятие программы КПСС в 1961г., предусматривавшей “полное единство наций, стирание национальных различий”. Значительный интерес представляет также официальное участие СССР и России в процессе выработки и принятия различных международно-правовых документов, в том числе в ООН, направленных на борьбу с расизмом и ксенофобией. Наряду с последовательной антирасистской позицией СССР на международной арене — отсутствие каких бы то ни было сомнений в обоснованности репрессий по национальному признаку внутри страны, создание официальных списков наций и народностей силами Института этнографии⁷ ,введение института вторых секретарей при национальных партийных руководителях в союзных республиках, процентная норма при приеме на учебу и работу. Интересно, что при всех мозаичных переменах в структуре советских общественных организаций, находившихся под прямым патронажем отделов ЦК КПСС, со времени советско-югославского идеологического конфликта сохранялся в летаргическом состоянии т.н. “Славянский Комитет”, десятилетиями не ведший никакой деятельности, имевший в штате одного технического сотрудника, но сохраняемый на всякий случай.

Столь богатый и длительный опыт партийно-государственного лавирования и неявного манипулирования общественным сознанием в области национальных отношений, как это ни удивительно, оказался почти полностью не востребован в современных условиях. Удивительно, поскольку многие из разработчиков и исполнителей прежней национальной политики прекрасно вписались в современную политико-административную систему.

Пожалуй, можно выделить лишь двух прямых наследников упомянутого огромного и всестороннего опыта, завоевавших какие-то позиции в современных российских условиях.

Во-первых, это инициированное в конце 70-х годов КГБ и политическим руководством страны общество “Память”⁸, которое уверенно отказалось от патриотических реставрационных и культурологических начинаний и быстро перешло к наступательной политике пропаганды “государственного патриотизма”, быстро ставшего национализмом. “Память” заняла наиболее радикальную националистическую позицию на самом важном этапе, самим фактом своего существования помогая размежеванию в творческих союзах и некоторых молодых общественно-политических объединениях.⁹ По мере роста популярности новых политических сил и, в первую очередь, ЛДПР, “Память” занялась гораздо более прагматичным делом, вступив в борьбу за конкретные депутатские или экономические возможности.¹⁰

Во-вторых, можно предположить, что прежний советский опыт сотрудничества с официальными выразителями организованного общественного мнения “Советским комитетом защиты мира” и рядом разрешенных общественных еврейских организаций лег в основу вначале робких, а потом все более отчетливых националистических программ (внутренней и внешней) В. Жириновского, человека-партии.¹¹

Падение популярности его партии в последнее время- не признак инфляции программных требований, основанных на принципах крайнего национализма. Просто рядом с ЛДПР успешно действуют гораздо более радикальные политические силы, которые более привлекательны в глазах отечественных националистов.

Среди организованных патриотов следует отметить также “реформированную” КПСС, члены руководства которой точно улавливают настроения общественного мнения и небезуспешно пытаются возглавить его.¹²

Наряду с уже поднадоевшим известным мировым заговором руководство партии сознало новую опасность — “окаянную Нерусь”.¹³ Это понятие, как представляется руководству КПСС, не просто продолжение “безродных космополитов”, оно гораздо более полно отвечает современному моменту и менее уязвимо с точки зрения критики из-за рубежа.

Как это часто случается с идеологическими течениями, имеющими глубокие корни в общественном сознании, конкретное событие — “весеннее наступление” отечественных расистов в 1998 году¹⁴ — выявило ряд важных закономерностей в развитии националистических устремлений российского общества.

Бытовой, повседневный национализм устойчиво молодеет. В избиениях афро-азиатов в Москве (так и не расследованных) в основном принимали участие 15-17 летние. Именно к этому контингенту апеллируют наиболее одиозные “официальные” националисты — губернатор Кондратенко (обращение к съезду Патриотического союза молодежи Кубани в марте 1998 г.¹⁵), лидер национал-большевиков Э. Лимонов, главный идеолог партии Русское национальное единство В. Баркашов. В своем предостережении находящимся в России соотечественников Посольство США в Москве¹⁶ отмечало, что искать защиты от нападений скинхедов следует прежде всего у людей старшего поколения. Если отечественную прессу интересовало то, кого бьют, то иностранные наблюдатели прежде всего отметили, что нападения совершают молодые люди, не декларирующие принадлежность к какой-либо партии или организации, националы-энтузиасты.¹⁷ Эти же события дали толчок рассуждениям о перемене в настроениях националистов: объект ненависти, “черные”, перестали быть только этническими иностранцами. На первое место среди ненавидящих все устойчивее выходят собственные “черные” — “чукчи”, “азеры”, “даги” и т.д.¹⁸ Последующие события на рынках Москвы (и не только Москвы), разгул милицейского произвола в отношении вначале торговцев, а потом в отношении т.н. нарушителей правил регистрации¹⁹, — классическое подтверждение давно сложившейся закономерности.

В сфере межнациональных отношений в полиэтническом обществе любая непоследовательность, половинчатость, а уж тем более нарушение или попустительство со стороны официальной власти мгновенно воспринимается как сигнал вседозволенности со стороны общественного мнения, очень глубоко воздействует на него. После совершенной оплошности власти приходится идти на поводу у общественного мнения, поскольку в дело включается всегда присутствующее в общественном мнении коллективное бессознательное — дремлющие силы опасения и неприятия всего чужого, инородного, инонационального.²⁰

Уже осенью того же года руководство Министерства юстиции начало рассуждать о необходимости не просто юридической ликвидации экстремистских организаций, но о законодательном запрете их деятельности, т.е. о законодательном препятствовании распространению определенной идеологии.²¹ Необходимо учитывать, что такие законодательные инициативы прежде всего должны компенсировать недостатки в “противодействии разжиганию национальной, расовой и социальной розни”.²² Таким образом, политический экстремизм трактуется прежде всего как экстремизм в области межнациональных отношений. Но это- подход теоретический, а практическое отношение к националистической пропаганде со стороны официальных властей чаще всего выражается в том, что к представителям экстремистских националистических организаций в лучшем случае применяется уголовное наказание за мелкое хулиганство.²³ В качестве иллюстрации реального отношения местных и федеральных властей к откровенно фашистской партии Русское национальное Единство (РНЕ) можно упомянуть стремление использовать активистов РНЕ в качестве народных дружинников, поощрение историко-националистических мероприятий РНЕ.²⁴ Огромное воздействие на общественное мнение имеет то обстоятельство, что в действиях РНЕ и подобных организаций власти, в т. ч. судебная, как правило не усматривают националистической подоплеки, тем самым игнорируя Конституцию.²⁵

Немалый вред робким попыткам противодействия национализму наносит псевдонаучная терминология, используемая СМИ — этнизм, этноцид и т.д.²⁶ Дорого обходятся и ставшие привычными определения, поначалу выдававшиеся за неудачные оговорки: “неславянский тип лица”, ЛКН (лица кавказской национальности).²⁷ В этом отечественные журналисты и теоретики вполне сравнимы с научными консультантами НАТО, которые разработали для межнациональных сил в Косово особую памятку, где делается достаточно парадоксальный вывод о том, что “все славяне неконфликтны и признают законную власть”.²⁸

Большое значение для укоренения в общественном сознании расовой непримиримости, великодержавия, ксенофобских предубеждений имеют и постоянные попытки центральной и местной власти объявить мигрантов из дальнего и ближнего зарубежья или просто из соседнего региона нежелательными элементами, ответственными за напряженность и в экономике, и в обществе в целом.²⁹

Долгие годы ревнители расового равенства негодовали по поводу абсурдности проверок на расовую чистоту, которые проводили в Южной Африке государственные чиновники — через определение курчавости волос, цвета кожи, формы черепа. Хочется верить, что не существует официальных критериев, по которым наши чиновники и милиция вычленяют нежелательных в культурно-этническом отношении пришельцев и заставляют их предъявлять документы. Но чем, как не антропологическими особенностями призван руководствоваться милиционер при проверке паспортов? На этом уровне и формируются расовая предубежденность, представления о полноценных и второсортных расах.³⁰

В своих опасениях, в своем неприятии пришлых и, как правило, этнически отличных от нас, наше общество не оригинально. Этнические предубеждения усиливаются и в соседних европейских державах, и в целом в мире, несмотря на всю политкорректность и законопослушание³¹. У соседей, правда, гораздо отчетливее представления о том, что без мигрантов невозможно сохранить и уж тем более ускорить темпы социально-экономического развития. Невозмодно восполнить нехватку рабочей силы в “стареющих” странах. Далекие от понимания этого- поддерживают новые националистические партии. Понимающие неизбежность и пользу сосуществования, взаимообогащения и принимающие сопутствующие этому издержки — с тревогой следят за повторением их ошибок в России³².

Общепризнано, что в Отечестве в настоящее время наряду с глубокими переменами в экономике происходит и серьезное обновление политического истеблишмента, к руководству обществом приходят сравнительно молодые силы со своей исторической памятью. Общественное мнение все в большей степени становится выразителем воли молодого поколения. От того, какие ценности поколение отцов и средства массовой информации внедрят в общественное сознание будет зависеть моральное здоровье общества, национальное самосознание³³.

С сожалением приходится констатировать, что в деле формирования основных принципов межнациональных отношений российское общество находится в крайне тревожном положении. Несмотря на появление целого ряда специальных государственных и ли полугосударственных органов, призванных гарантировать права различных народов и личности, в российском общественном мнении все активнее укореняются представления об исключительности отдельных народов, прежде всего, — русского, шире — славянских.³⁴ Об их избранности, в т. ч. в силу религиозно-конфессиональной принадлежности.³⁵ Логично ожидать по крайней мере недовольной реакции части российского общества, по той или иной категории не относящейся к “наиболее равной” нации, что уже и происходит в некоторых регионах, например, на Северном Кавказе, в Татарстане, Калмыкии. К этой же реакции следует отнести и стремление пересмотреть оценки некоторых исторических событий прошлого, в частности, процесс противостояния татаро-монгольскому завоеванию.³⁶

Наметившиеся в последние годы направления развития государственной политики — реальной, а не декларативной — в сфере формирования межнациональных отношений не дают, к сожалению, оснований надеяться на то, что новое поколение отечественных политиков будет избавлено от расистских, ксенофобских предубеждений.