Нефть. Золото. Судан
Олег Храбрый, "Итоги", 7 июля 2000
Вот уже 17 лет - с перерывом на дождливый сезон - в Судане идет гражданская
война между арабским мусульманским Севером и африканским христианским
Югом
Бригада старателей моет золото на реке Йей. За несколько дней тяжелой
работы из этого шурфа будет извлечено 5 - 10 граммов драгоценного металла.
(Фото: Олег Храбрый)
Мой заграничный паспорт старого образца показался подозрительным пожилому
суданцу. Он долго крутил красную книжечку в руках, потом спросил: "Из
какой страны?" - "Раша", - привычно кивнул я. Старик вывел
в своем потертом журнале: "Rasha". На серых, изрешеченных пулями
стенах комендатуры, наскоро залатанных раствором, прямо передо мной красовался
плакат: "Дети до 16 лет не могут быть призваны в армию". На
плакате местным художником был изображен испуганный ребенок, а рядом с
ним - два сутулых мужика в позах убийц Павлика Морозова. Старик протянул
мне паспорт: "Счастливого пути+". Отметок в паспорте он не сделал:
там остался лишь выезд из Уганды - выезд в никуда.
Во дворе было много военных с автоматами, шлагбаум поднимал парнишка лет
14 с "калашниковым" на худой шее. Мой путь лежал в Йей, главный
населенный пункт, контролируемый повстанческой армией Юга Судана. Дорожного
указателя, который уведомил бы, что я покидал Кайю, блокпост на границе
с Угандой, не было. Поселение, как считают здесь, заканчивается около
советского танка Т-55, который грудой ржавого металла громоздился у дороги.
Последние бои шли здесь три года назад, когда правительственные части
Хартума рвались к границе с Угандой, чтобы отрезать повстанцев-южан от
источников снабжения.
Этот подросток - солдат народно-освободительной армии Судана. Хижина
за его спиной - протестантская церковь в деревне Одаби, центр общественной
жизни. (Фото: Олег Храбрый)
Взять Джубу
Женщины, грациозно вышагивающие с тяжелыми ношами на головах, испуганно
прижимались к обочине и долго смотрели вслед. Наш джип олицетворял для
них власть - стихию загадочную и опасную. Грунтовка карабкалась вверх
по плоскогорью. Проводник указал на обступавшие дорогу заросли: "Туда
лучше не ходить". - "Звери?" - "Мины+". Мы обогнали
грузовики с лейблом WFP (Мировая продовольственная программа - один из
важнейших поставщиков помощи Югу Судана, который ООН признала наиболее
неблагополучным в гуманитарном отношении регионом планеты). Неспешно накручивая
тонны на километр - в условиях бездорожья, войны, оторванности от цивилизации
- транспортные компании делают здесь хорошие деньги.
Через два часа замаячил Йей. Черные как смоль ребятишки выбегали на дорогу
и радостно кричали: "Хаваджа! Хаваджа!" - так здесь называют
белых. У моста стояла зенитка без обслуги. Под мостом в реке мальчишки
купали "красного коня" - "Лендровер" командира, как
выяснилось потом, "премьер-министра Нового Судана". За мостом
солдаты мучили человека, то ли вора, то ли предателя: привязав его тело
к бревну, как к распятию, они избивали его методично и, судя по всему,
довольно долго - от пыли, крови и пота его тело уже сделалось серым. Зрителей
было немного: здесь привыкли к подобным зрелищам.
В Йее тревожно. Семнадцать лет войны и голода, вызванного массовым перемещением
населения из-за той же войны, дают о себе знать. В каждого новоприбывшего
вглядываются пристально и неприветливо: враг-друг? Чем дальше от границы,
тем сильнее ощущение, что твоя жизнь стремительно дешевеет: если нет покровителя,
могут обобрать, начнут вымогать деньги или запрячут в тюрьму как шпиона,
подосланного Хартумом. И это при том, что по суданским меркам в Йее -
порядок. Населенный пункт, где живут несколько десятков тысяч человек,
был взят Народно-освободительной армией Судана (НОАС) в 1997 году, после
чего здесь сформированы три ветви новой власти - военная, гражданская
и церковная. Столицей Йей назвать трудно, он скорее выполняет роль форпоста
Юга перед главной целью - городом Джубой. Взять Джубу - значит выиграть
войну на Юге. И тогда можно двигаться дальше, на Север.
Находящаяся в полуторастах километрах от Йея Джуба окружена южанами, но
взять ее НОАС не в силах. Джуба - единственный город на Юге, здесь крупный
аэропорт, а Белый Нил, хоть и несудоходный в этой части, пригоден для
канонерок и катеров, что позволяет снабжать всем необходимым правительственный
гарнизон.
В 1991 году повстанцы уже были готовы к штурму, но заговор военных лидеров
из племени нуэр, попытавшихся отстранить от руководства НОАС Джона Гаранга
(он из племени динка), сорвал операцию и положил начало расколу по племенному
признаку. Когда Юг погряз в собственной междоусобице, исламская армия
Хартума нанесла ряд ощутимых поражений НОАС и отбила у нее несколько населенных
пунктов. Южанам понадобилось три года, чтобы навести порядок в армии и
отвоевать утраченные позиции, но племенной раскол так и не преодолен.
Часть нуэр воюет на стороне Севера, не допуская НОАС к недавно открытым
на территории этого племени нефтяным месторождениям. Джона Гаранга обвиняли
в деспотизме, обслуживании интересов союзников из Эфиопии. Причина этих
мятежей и интриг - борьба за ресурсы, прежде всего нефть и золото. Это
только при взгляде на нищий быт кажется, что Юг беден. Если же говорить
о недрах, то он сказочно богат.
Отдых старателей - жалкий ланч из кассавы. Надо торопиться, вода стремительно
прибывает в шурф, поэтому через десять минут их снова ждет изнурительный
труд по пояс в воде. (Фото: Олег Храбрый)
На диком Юге
Ранним утром бригады старателей отправляются на реку Йей. В глубоких шурфах,
куда постоянно прибывает вода, грозя свести на нет тяжелейший труд нескольких
дней, по пояс в грязи, вооруженные лопатами и жестяными тазами, они пробиваются
к золотоносному голубому песку - на глубину от 5 до 10 метров. Работают
весь световой день. В неделю артель из пяти - семи человек намывает по
грамму золотого песка на брата.
Назвать все это золотой лихорадкой язык не поворачивается. По всему течению
реки НОАС держит своих мытарей - мы побывали в одном из таких лагерей,
в деревне Одаби, где 7 - 8 военных сборщиков податей настолько обжились,
что обзавелись семьями. Судьба золотодобытчиков - остаться босяками. Разбогатеет
скупщик, власти закупят военное снаряжение, а старателям снова брать в
руки лопаты, иначе - голодная смерть или та же смерть, но в бою. Вспоминают
израильского бизнесмена по имени Джошуа, который, подсчитав, что запасы
золота достаточны, чтобы приступить к промышленной разработке, получил
концессию, привез экскаватор, но не успел развернуться: поблизости начались
бои, к тому же в Хартуме приспособили для бомбежек "воздушный грузовик"
Ан-26. На память о Джошуа осталось несколько пустых контейнеров и экскаватор,
который так никогда и не работал.
Пока на йейских берегах затишье. Действует соглашение о прекращении огня.
Но "антонов" по-прежнему прилетает. У гостиницы "Йей ривер"
свое бомбоубежище - обычная землянка, годная разве что для хранения припасов.
Сама гостиница представляет собой ряд хижин 1-го и 2-го класса, из всех
удобств в которых - только москитная сетка. Вечером здесь показывают кино.
В огромную хижину набиваются подростки. Включается единственный на весь
Йей генератор, - и по видео начинают крутить китайские и американские
боевики, только киногерои кажутся реальными, а льющаяся рекой кровь не
бутафорской - все это слишком похоже на здешнюю жизнь. Трудно найти более
благодарных зрителей: устроившись на циновках, они реагируют бурно и непосредственно.
В темноте звучно работает генератор, москиты парят в дыму дешевых сигарет.
Интересная деталь: важнейшее из искусств здесь бесплатно. Это, так сказать,
социальная политика НОАС, а заодно окно в мир. Телевидение и газеты отсутствуют.
Денег тоже нет: всеобщим эквивалентом служат бутылки с угандийским пивом
Bell, которое в отсутствие холодильников употребляется в горячем виде,
или кассава (крахмалистый корнеплод, известный также как маниок), из которой
делают что-то, напоминающее спрессованную манную кашу.
Мистер Кволь Маньонг - второй человек в движении Ноас после ее лидера
Джона Гаранга. В Йее Маньонга гордо называют "премьер-министром",
он отвечает за проекты развития юга, в том числе за золотодобычу. (Фото:
Олег Храбрый)
В Йее нет никакого производства, если не считать заброшенной лесопилки
на обширных плантациях тика, которые лет 15 - 20 назад посадили предприимчивые
немцы. В помещении, где раньше обрабатывали дерево, сейчас покоится огромный
генератор "Катерпиллер", рядом - ящики цвета хаки с боеприпасами
к минометам.
Сезон войны
Утром - было воскресенье - меня разбудил батальон НОАС, марширующий с
песней по направлению к церкви. Потом ударил колокол. Протестантский храм
- самое крупное из уцелевших в Йее зданий - похож на зернохранилище. Новое
распятие на месте старого, прошитого автоматной очередью, а следы от пуль
- главное украшение стен. "Хартум?" - кивая на стену, спросил
я служителя (мы разговариваем на местном диалекте арабского). Он утвердительно
кивнул. Церковь сделалась здесь реальной силой, к которой даже военные
относятся с уважением. При ней есть госпиталь, приличный автопарк, топливо
и даже радиосвязь. Суданский пастор, похожий на дьявола в рясе, поговорив
со мной, любезно пообещал прислать в гостиницу Библию на языках племен
калико и динка.
Под соломенным навесом у комендатуры - второго по величине здания в поселке
- сидят командиры, потягивая теплую кока-колу. Самая колоритная фигура
- Ядалля (в переводе с арабского - "рука Бога"). Один его вид
производит магическое действие на солдат: здесь он хозяин, Бог, Его рука.
Ядалля выразил мне свое недовольство русскими: "Кое-кто из ваших
нам помогает - транспортом, продовольствием. И в то же время русские летчики
возят оружие Кабиле в Конго, а тот с ними же посылает два танка в Хартум.
Танки-то мы возьмем как трофеи в бою, но что же это вы+". Я пожал
плечами: "Торговля, командир, все торговля+". Он посмотрел на
меня, как доктор на больного, и вопросов больше не задавал.
Объяснить, почему наши соотечественники в Африке то и дело оказываются
по разные стороны баррикад, заезжий корреспондент не в силах. Отсутствие
внешней политики России в Африке - это прежде всего отсутствие приоритетов.
Наши работают на концессиях по нефтеразведке на Севере Судана и ведут
геологическую разведку на Юге, возят гуманитарную помощь в районы, разоренные
гражданской войной, и доставляют военное снаряжение в Конго. Мы делаем
деньги по обе стороны фронта, подносим патроны, а в суть войн не вникаем.
Вольные стрелки на рынке квалифицированной рабочей силы, когда-нибудь
мы столкнемся лбами.
Госпиталь при протестантской церкви в Йее, здесь дают приют беженцам
и лечат больных туберкулезом. (Фото: Олег Храбрый)
Командиры обсуждают новости из Чечни, демонстрируя удивительную осведомленность
и явно сочувствуя тем, кто воюет с радикальным исламом. Фундаментализм
- это и их враг. Война здесь началась, когда в 1983 году президент Судана
Джоафар Нимейри провозгласил над всей территорией страны шариат. Армейские
офицеры из числа южан подняли мятеж и создали Народно-освободительную
армию. Повстанцы провозгласили лозунг "Нового Социалистического Судана".
Правда, социалистическая составляющая быстро выпала - теперь война идет
за "Единый Неделимый Судан". Стратегическая цель НОАС - добиться
свержения нынешнего режима в Хартуме и объединить оппозиционные ему партии
и течения всех вероисповеданий под своими знаменами. На этой основе и
должно строиться здание Нового Судана.
Пожалуй, не найти другой страны, где разрыв между уровнем развития соседних
регионов был бы так велик, как в Судане. На Севере - промышленность, больницы,
университеты. На Юге - убогие хижины, дороги, не знающие асфальта и превращающиеся
в непроходимое месиво в сезон дождей (примерно на полгода); дикие заросли
риса в человеческий рост да многочисленные стада тощих коров. И молодежь
"уходит в буш" - в партизаны. Многих волонтеров вдохновляет
пример соседней Уганды, президент которой Йовери Мусевени пришел к власти
в 1986-м после полутора десятков лет партизанской войны. Теперь по уровню
экономического развития Уганда обошла всех соседей. Мусевени оказывает
поддержку НОАС в ее борьбе за "Единый Судан".
Но хартумский режим готов сражаться до конца и бросает на войну все новых
необученных новобранцев. По словам командиров южан, на поле боя остаются
горы трупов 17-летних юнцов. Воюют, конечно, не одни новобранцы: в этой
войне друг другу противостоят командиры, многие из которых до гражданской
войны учились в одних и тех же университетах США и Англии, СССР и Кубы.
Страна, которая посылала их на учебу, фактически распалась, идеологии,
которым их обучали, смешались или умерли вовсе, многое отошло в прошлое.
Осталось только противостояние Севера и Юга, в котором сошлись вчерашние
сограждане, ныне - невольники войны. Война, которая затихает на полгода
дождей, чтобы вспыхнуть с новой силой в сухой сезон, сама стала идеологией,
смыслом существования - наконец, просто временем года.
Воду в Йее качают из глубоких скважин, ту, что в реке и мелких колодцах,
пить нельзя - она заражена. (Фото: Олег Храбрый)
Южный Судан в лицах
(слева направо): старейшина племени калико, ветеран второй мировой из
деревни Одабе, торговка с рынка в Йее.
Фото О.Храбрый
|