Президент из племени Луба

Президент из племени Луба
Олег Храбрый, "Итоги", 00.08.25

Свой путь к власти Лоран-Дезире Кабила начал коммунистом и сподвижником Че Гевары. Затем, отвоевав свой кусок джунглей, жил контрабандой. А став президентом Конго, влез в леопардовую шкуру вождя.

Демократическая Республика Конго (ранее Заир) на два десятка лет моложе своего президента: лидеру за 60, а его стране — 40. Уроженец Катанги (провинция на юге Бельгийского Конго), Лоран-Дезире Кабила начал свое политическое образование в конце 50-х. Бельгийцы разрабатывали медные рудники в этой провинции, опираясь на его клан балубакати — пожалуй, только это и дало шанс Кабиле в 18 лет отправиться во Францию изучать политологию.

Эпоха и место обучения определили выбор кумиров: Мао, Кастро, Че Гевара да еще Ким Ир Сен и идеи чучхе — весь джентльменский набор парижских леваков надолго определил политические пристрастия честолюбивого выходца из языческого племени луба. Доучиться он не успел: в 1960-м, когда бельгийцы ушли из Конго, Кабила немедленно вернулся из Франции на родину — убежденным коммунистом и одновременно поклонником генерала де Голля, который в 1959-м заявил о признании независимости Алжира. И тут же включился в схватку за власть.
Кто бы мог подумать в то время, что это поколение африканских политиков, проплутав партизанскими тропами аж до 90-х годов, придет к власти, когда левые идеи станут полным анахронизмом, а конголезцы назовут "кошмаром" четыре десятилетия независимости и будут мечтать о возвращении "проклятых" колонизаторов?
Яркий представитель поколения, с которым на заре независимости связывали надежды на "африканское возрождение", Кабила (как и все его нынешние союзники — президенты Анголы, Зимбабве, Намибии, Судана) в конце века оказался перед лицом неизменной африканской реальности: человек без роду без племени — не жилец на политической сцене. Ни социализм, ни капитализм, между которыми полвека выбирали местные лидеры, не отменили племенных границ. Демократия здесь подается как соус к мясу — им потчуют западных инвесторов, дабы отбить неприятный душок. Местные политики научились виртуозно пользоваться демократической фразеологией: сегодня на континенте нет ни одного бандитского или повстанческого движения, которое в названии не подчеркивало бы своего "демократического" или по крайней мере "народного" характера.
Представитель богатой элиты провинции Катанга, Лоран-Дезире Кабила — не исключение: он тоже давно воюет за власть, а не за идеи. Ворвавшись в политику как наследник социалиста Лумумбы и соратник интернационалиста Че Гевары, он третий год (с 1997-го) удерживается у власти прежде всего как отпрыск клана балубакати из племени луба, во вторую очередь — как представитель богатой Катанги и только в третью — как "отец нации", на пути к власти раздававший направо и налево обещания свободных выборов, демократических свобод и экономических реформ.
Кабила хорошо знает, что для Конго понятие "граждане" так же размыто, как и "граница", что конголезцем может стать каждый, а вот катангезцем и балубакати нужно родиться. Именно поэтому обещания можно давать всем, но жить и править приходится по законам своего клана.

Головная боль Че Гевары

Конго получило независимость в июне 1960 года. Бороться за нее с бельгийцами не пришлось: колонизаторы сами подготовили помпезную церемонию передачи власти, которую премьер новорожденного государства Патрис Лумумба "украсил" скандалом. В своей речи он поставил в вину уходящим "угнетателям" бедственное положение страны, что, собственно, и стало политической программой. Москва сразу признала в нем "своего" — о таком "стратегическом партнере" в самом сердце Африки можно было только мечтать. Запад был в панике — он сделал ставку на Моиза Чомбе, объявившего о создании независимого государства Катанга. Всего через несколько месяцев Лумумба был смещен, а затем и убит.

Узнав о независимости, Кабила немедленно выступил в поддержку социалиста Лумумбы против катангезских сепаратистов: в родном городе Маноно он создал и возглавил партию своего клана балубакати. После падения Лумумбы Кабила бежал за границу, где вместе с соратниками свергнутого премьера создал Национальный комитет освобождения. Социалистические идеи еще бродили в его голове, но главной целью было свержение Чомбе, который в свою очередь опирался на западных наемников. Кабила бросил против этих головорезов 12—18-летних юнцов, вооруженных самодельными ружьями. Увешав себя амулетами, эти дети лезли под автоматный огонь, выкрикивая заклинания, и гибли, не успевая сделать и нескольких выстрелов.

Тогда-то и состоялось знакомство Кабилы с Эрнесто Че Геварой. Че горел желанием превратить подростковые бригады Кабилы в эффективную революционную армию, для чего во главе сотни офицеров-кубинцев направился в вечнозеленые леса южного Киву — эта знаменитая авантюра получила название "Львиная революция". Шесть месяцев войны в Конго произвели гнетущее впечатление на аргентинца, что ясно при чтении дневника, который Че вел в промежутках между боями и приступами астмы и дизентерии. Благодаря его записям партизанское прошлое Кабилы не кануло в Лету.

Че писал: "Я потерял счет дням, каждый день повторяется одно и то же. Сегодня Кабила не приехал, что ж, он будет завтра, а не завтра, так послезавтра. Кабила не появлялся на передовой с незапамятных времен. Ничто не убедит меня теперь в том, что Кабила — человек дела. Время уходит, а его волнуют лишь внутренние политические дрязги, женщины и алкоголь... Пока Кабила не проявил качеств настоящего революционера. Конечно, он молод и, возможно, еще изменится, но я очень и очень сомневаюсь..."

Более того, Кабила запретил Че участвовать в операциях: повстанцы могли бы задуматься, почему их ведет в бой аргентинец, тогда как сам Кабила пропадает в разъездах. Видя, что за "Львиной революцией" не стоит ничего, кроме желания свергнуть ненавистного Моиза Чомбе, Че впал в депрессию. Когда же в конце 1965 года Чомбе сместил его главнокомандующий — маршал Мобуту, повстанцы немедленно побросали оружие: мировой пожар, очаг которого попытался раздуть аргентинец в Африке, их не интересовал.

Че покинул Африку разочарованным — всеобщая анархия, племенной сепаратизм, непонятные суеверия и полное равнодушие к революционным ценностям поставили крест на всех его планах. Таким же обескураженным уезжал из Конго ирландский наемник Майк Хоаре, призванный сколотить бригады для борьбы с повстанцами. В своей книге "Конголезский наемник" (она вышла в 70-е) он писал о том, как поразили его те же дремучие суеверия и жестокие нравы, грязь на улицах столицы Конго Киншасы и отсутствие самого необходимого в лавках.

В отличие от "товарища Че" наемник Майк видел Конго в колониальные времена, но не мог понять, как можно запустить страну до такой степени — ведь бельгийцы ушли всего-то пять лет назад.

В сердце тьмы

На самом деле уже тогда циник Кабила видел дальше, чем романтик Че. В декабре 1967-го в Кении он создает свою собственную Народную революционную партию и в китайском стиле формулирует 7 ошибок "Львиной революции": недостаток политического образования, зависимость от иностранной помощи, недооценка роли крестьян, племенная разобщенность, слабая дисциплина, оторванность армии от народа, отсутствие революционной партии. Теперь Кабила берет на вооружение маоистскую концепцию о ведущей роли крестьянства в революции (пролетариата в Конго не обнаружилось). А раз не получается завоевать власть в Заире, Кабила решает создать собственное государство.

Революционная партия Кабилы сумела отвоевать у правительства Мобуту небольшую территорию в восточном Конго — горный район близ озера Танганьика. Здесь в анклаве Увира партизаны Кабилы 20 лет защищали от атак правительственных войск это независимое мини-государство со своими больницами, школами, колхозами и дензнаками. Главными источниками дохода стали охота на слонов и разработка золотых приисков. Среди солдат Кабила пользовался авторитетом: его уважительно называли "мзее Кабила" (на языке суахили "мзее" — почтительное обращение к старшему).

Когда со стороны Анголы в марте 1977 года в Катангу вторглись его бывшие соратники по "Львиной революции", к подготовке которых приложили свою руку и советские специалисты, "мзее Кабила" предпочел остаться в стороне. Он выжидал, чем закончится эта схватка, но все равно прогадал — бельгийские и французские войска помогли президенту Мобуту разбить повстанцев, после чего победитель решил прижать и Кабилу. Пришлось уезжать в Танзанию, где Кабила занялся нелегальной торговлей золотом из восточного Конго.


"Это я — Кабила!" — гипнотизирует новоиспеченный президент толпу в родной Катанге. (Фото: АР)

Синдром Мобуту

Казалось, на его политической карьере пора ставить крест: из революционера он превратился в контрабандиста. Битву за власть выиграл другой африканский вождь — маршал Мобуту Сесе Секо Нгбенду Ва За Банга, что переводится так: "Всемогущий воин, который в силу своей выносливости и непоколебимой воли к победе совершит многие завоевания, оставляя за собой лишь пожарища".

Маршал и вправду оставил после себя "лишь пожарища", хотя три десятилетия его правления (с 1965 по 1997 год) были для Конго относительно мирным временем — страна, во всяком случае не воевала с соседями. С момента получения независимости в Конго не было построено ни одной дороги, города превратились в огромные сточные ямы, люди умирали от тифа, малярии и неведомых науке вирусных инфекций. В крупнейшем алмазном центре страны Мбужи-Майи, выбрасывающем на мировой рынок ежегодно до 20 млн. каратов камней, нет электричества и питьевой воды. В среднем туземец живет не более 40—45 лет, годовой доход не более 100 долларов. И это все — в стране с огромными запасами меди, кобальта, урана, цинка, титана, золота, алмазов, плодородной почвой и обильными водными ресурсами.

Проблема в том, что Конго никогда не было государством: из колонии бельгийцев оно стало вотчиной клана Мобуту. Выходец из малочисленного северного племени нгабанду, маршал, став президентом, распорядился называть на языке своего племени и страну, и реку, давшую ей название, — так Конго стало Заиром. Государственную казну он рассматривал как свою собственную (его личное состояние достигло 5 млрд. долларов). Запад это не смущало: ему был важен стратегический союзник в борьбе с коммунизмом в регионе.

Чтобы выжить в населенном множеством племен государстве (в 40-миллионном Заире проживает 250 этнических групп, в ходу свыше 200 языков), Мобуту занимался "этническими инъекциями": он привлекал в Заир беженцев из перенаселенной Руанды и, обещая им "статус граждан", натравливал на недовольных соотечественников — к примеру, на тех же сепаратистов-южан из Катанги. Апофеозом этой практики стала попытка Мобуту выступить в глазах Запада гарантом стабильности в регионе после геноцида 1994 года в Руанде. Местные хуту вырезали тогда около миллиона руандийских тутси и, спасаясь от возмездия, бежали в Заир, где Мобуту принялся сколачивать из них армию.

Дело кончилось резней в самом Заире: бежавшие из Руанды хуту принялись истреблять конголезских тутси — баньямуленге. В результате баньямуленге при поддержке соседних стран — Руанды и Уганды — подняли восстание. Режим престарелого маршала Мобуту зашатался. 58-летний Кабила тут же возник из политического небытия: он вступил в альянс с повстанцами баньямуленге.

Формула Кабилы

К 1997-му — последнему году правления Мобуту — старая гвардия Кабилы, ветераны боев в Катанге времен "Львиной революции", тоже дышала на ладан. Кабила все же вывел ее на передовую: 8 тысяч тех самых партизан, которых когда-то учил воевать Че Гевара, прибыли из Анголы в восточное Конго — самому молодому из них было 55. Почти все были неграмотны, зато рядовых в этой повстанческой армии не было — 4 тысячи генералов, 2 тысячи полковников, остальные — майоры. Бой с мобутовскими солдатами в окрестностях Кисангани длился 3 часа: "старая гвардия" Кабилы его проиграла, оставив на поле битвы 16 генералов, 13 полковников и 32 майора. Свергали режим Мобуту новые союзники Кабилы — повстанцы-баньямуленге при поддержке руандийской и угандийской армий.

Летом 1997-го на стадионе в Киншасе Кабила провозгласил себя президентом. Его привел к власти спасающийся от геноцида этнос баньямуленге, а не интернационалист Че и не "крестьянская революция". Впрочем, открещиваться от коммунистического прошлого Кабила не стал, он постарался извлечь из него дивиденды: первые заграничные визиты он нанес на Кубу и в Китай, который стал главным поставщиком оружия в Конго (страну снова переименовали).


Кабила выдвинул лозунг государства "демократического благоденствия", которое в 60-е обещал социалист Лумумба, однако подчеркнул, что выступает за политический плюрализм и свободу рынка. Впрочем, подписывая с западными инвесторами контракты на эксплуатацию месторождений золота на северо-востоке страны, меди в Катанге или алмазных приисков Мбужи-Майи, новый президент заставил их изрядно понервничать: вообще-то, говорил Кабила, я предпочитаю не концессии, а "крупномасштабные государственные проекты" в добывающей отрасли, — лучше всего "коллективные хозяйства".

Первое время такие пассажи вкупе с коммунистическим прошлым Кабилы настораживали западных бизнесменов и дипломатов. Но вскоре все встало на свои места: деловые люди поняли, что имеют дело не с государством, а с Кабилой и людьми его клана.

Президент в леопардовой шкуре

Кабила оказался в шкуре Мобуту. Получив власть в результате этнического конфликта, он стал его заложником. В стране всем заправляла армия союзников-баньямуленге, за которой стояли несколько тысяч руандийских и угандийских экспедиционных войск. Против них единым фронтом выступила богатая элита Катанги, которая видела в этом военном присутствии угрозу собственной власти в стране.

Понимая, что взрыв неизбежен, и опасаясь за свою жизнь, Кабила принялся формировать собственную полицию — за полгода ее численность достигла 50 тысяч. Начальником полиции стал дядя Кабилы, заместителем — его двоюродный брат, начальником штаба — племянник, директором службы безопасности — зять. Офицеры руандийской армии насчитали в руководстве страны до 70 "детей Кабилы". За три года правления Кабила сменил три кабинета министров. Сейчас он является одновременно и президентом, и главнокомандующим, и министром иностранных дел, и председателем Центробанка.

Союзную армию, в которой из-за политической чехарды начались волнения, Кабила объявил "оккупантами" и "попросил" покинуть страну. В свою новую армию Кабила привлек тысячи экстремистов-хуту, многих из которых после геноцида 1994 года разыскивают Международный трибунал и местные суды в Руанде. Мобутовские генералы тоже пришлись кстати. По правительственному радио зазвучали призывы покончить с гегемонией тутси-баньямуленге: "Мы покажем этим гадинам, что им никогда не проглотить слона! Хватайте мачете, копья, стрелы, мотыги, лопаты, грабли, камни! Убивайте тутси повсюду — они хотят нас поработить!" Через год после прихода к власти Кабила выдвинул "национальную идею" — убивать тутси по всей стране. Тех самых, что привели его к власти.

Обнаружились и новые союзники (Ангола, Зимбабве, Намибия, Чад): они предоставили Кабиле свои войска. "Сплотила" новый альянс надежда поживиться богатейшими ресурсами этой страны.

Теперь здесь идет "первая мировая африканская война", как ее уже окрестили в западной прессе, — в нее втянуты 8 стран. В действительности это не война государств, но от этого не легче. Кланы воюют с кланами, этносы с этносами. Повстанцы-тутси никогда не уйдут из Конго — это их страна, они здесь родились; никогда не простят они Кабиле и союза с виновниками геноцида. Кабила же никогда не уступит власть добровольно, он уже дал ясно понять: "Государство — это я и мой клан". Страна раскололась на западную и восточную части, все стороны, втянутые в конфликт, грабят подконтрольные им ресурсы.

Переговоры Кабилы с его бывшими союзниками в августе закончились полным провалом: президент Конго определил мирные инициативы африканских государств одним словом — "мусор". Его страна продолжает жить в режиме военного коммунизма, а ее лидер, который глядит на сограждан с обшарпанных стен некогда благополучной Киншасы, того и гляди сменит рубашку европейского покроя на леопардовую шкуру вождя. В столице, где на базарах торгуют жареным обезьяньим мясом, царит шпиономания, подростки с автоматами таскают по улицам трупы противников Кабилы. Здесь бытует поверье, что если долго и пристально смотреть на течение реки Конго, то по глади вод обязательно проплывут трупы всех твоих врагов.



Главная опора Кабилы — его клан и его солдаты. Через год эти юнцы будут резать его бывших союзников на глазах озверевшей толпы. (Фото: АР)

[an error occurred while processing this directive]
Вернуться на главную