Черные в белом городе. Они есть, но их как бы и нет
00.01.27, Федор Войтоловский, Век. Московского студента задержали в аэропорту одной из европейских столиц из-за неправильно оформленных документов. Любезно препроводили в соответствующее помещение. Там, кроме него, оказались трое мрачноватого вида африканцев. Полчаса сидели молча. Студент достал из кармана русскую газету. Один из его чернокожих соседей на ломаном английском поинтересовался, не из России ли молодой человек. Услышав утвердительный ответ, расплылся в самой доброжелательной улыбке: “Я — инженер. Учился в Советском Союзе! Я люблю вашу страну!” В былые времена советская система образования подготовила тысячи специалистов для дружественных развивающихся стран. После учебы жизнь разбросала их по всему свету.
Эта житейская история подвигла меня узнать, как сложилась судьба тех, кто по разным причинам остался в России делить с нами перипетии нынешней жизни. Бабель и Жустин родом из Конго. Десять лет назад закончили: один — МГИМО, другой — Университет дружбы народов. Вернуться на родину не смогли — там идет гражданская война. Выжить в России им помогло увлечение юности — они стали музыкантами. Играют “сукус” — африканскую этническую музыку. Оба прекрасно говорят и поют на русском языке. Их группа называется “Сан мьюзик” — “Музыка солнца”.

— Скажите, каково быть сегодня иммигрантом в современной России?

Бабель: “Я живу в России уже десять лет. И за все это долгое время я так и не смог получить российского гражданства. Обидно, но я вынужден быть здесь лишь черным иностранцем, человеком второго сорта без каких-либо прав. Меня может задержать на улице любой милиционер, обыскать, отнять деньги, меня могут выгнать из квартиры, которую я снимаю, на меня могут напасть хулиганы, и мне некому будет жаловаться, потому что для закона я — никто. Меня как бы нет”.

Жустин: “В прошлом году я заболел. У меня был острый приступ аппендицита. Нужна была срочная операция. Но меня не хотели брать ни в одну больницу. “Скорая помощь”, узнав, что я африканец, отказывалась приезжать. Так бы я и умер, если бы не помогли врачи из больницы, где я когда-то стажировался”.

Бабель: “Еще одна большая проблема почти для всех нас — прописка. Без нее мы не можем получить достойную работу и наоборот. Многие имеют хорошее образование, а получить здесь работу невозможно. Вот и приходится инженерам торговать дезодорантами вразнос, врачам — хот-догами, а химикам — заправлять машины на бензоколонке. Нам повезло, что у нас есть какие-то музыкальные способности”.

— Изменилось ли отношение к африканцам в нашей стране за последние десять лет?

Жустин: “Да, конечно. Сами люди поменялись и отношение к нам тоже. Но в России по-прежнему мало знают об Африке. Многие думают, что мы живем в соломенных хижинах, где из мебели — одни барабаны. Многие просто не понимают, что на Африканском континенте живет народов больше, чем во всем бывшем Советском Союзе. И у каждого — свой язык, свои обычаи, культура. Им кажется, что черные все одинаковые”.

Бабель: “Представления об Африке устаревшие и нелепые. Все почему-то любят спрашивать о крокодилах. Честно отвечаю, что я конголезец, а крокодила видел только в зоопарке. Остановил меня как-то на улице милиционер и тоже спрашивает про крокодилов… Я ему: “А ты знаешь, что самые большие крокодилы живут не в Африке?” Он удивился. “Аллигатор — знаешь, кто такой?” Смешно. А если говорить серьезно, то да, изменилось. Но не знаю, в лучшую ли сторону. Раньше отношение было снисходительным, теперь часто издевательским. Хотя многие люди, особенно молодежь, относятся доброжелательно. Но почти никто не может даже сделать вид, что не обращает внимания на цвет моей кожи”.

— Мешает ли цвет кожи вашей жизни в России?

Бабель: “Каждый день на улице, в метро, в магазине мне напоминают о том, что я “другого” цвета. Считается, что в России нет расизма… Почему же тогда не проходит недели без того, чтобы кто-нибудь из моих земляков не был избит или не подвергся издевательствам?”

Жустин: “У меня русская девушка. Ей опасно ходить со мной по улицам. Мы живем в постоянном страхе. Это можно терпеть долго, но не всю жизнь. Мне трудно снять квартиру, я вынужден переплачивать. Я всегда держу шторы задернутыми. Чем я виноват?”

— Как люди реагируют, когда узнают, что вы музыканты?

Бабель: “Обычно хорошо. Удивляются, как можно играть африканскую музыку и петь на русском языке. На наших концертах я люблю общаться с публикой. Происходит обмен: я отдаю залу свои чувства, а он мне свои”.

Жустин: “После концерта всегда уходишь в хорошем настроении. Иногда его портят лишь те, кто приглашает нас играть. Нас обманывают, пользуясь тем, что у нас нет права заключать юридические договоры о выступлениях. Но даже это не мешает нам получать удовольствие от музыки и от того, как реагируют на нее люди”.

Бабель: “В последнее время мы стали много ездить с гастролями. Нас даже приглашали в Сибирь. В Новосибирске один веселый художник открыл африканский клуб”.

— В Конго и Заире идет гражданская война. Сохранилась ли у вас связь с родиной? Доходят ли до вас вести оттуда?

Бабель: “Конечно, сохранилась. У нас там родные, друзья. Мы пишем письма. Очень редко звоним по телефону, дорого. Много наших близких живут во Франции и других европейских странах. Меня удивляет полное отсутствие новостей из Африки в российских газетах и на телевидении. Совершенно никаких! Как будто целого континента нет на карте”.

Жустин: “Какая-то информация появляется лишь во время стихийных бедствий. Будто на нашем континенте постоянно происходят одни лишь наводнения, эпидемии и войны, а нормальной жизни вовсе нет. Почему-то нигде не сообщается об экономическом развитии африканских стран, о политике, культуре”.

— Одной из главных проблем, связанных с жизнью африканцев в России, считается торговля наркотиками. Насколько это обоснованно?

Бабель: “О! Это действительно серьезная беда. К сожалению, некоторые африканцы занимаются таким грязным делом. Конечно, их роль сильно преувеличивается милицией и журналистами. В основном они мелкая сошка. Наркомафия нанимает их, пользуясь безвыходным нелегальным положением. Не от хорошей жизни иммигранты идут на это. Я думаю, что большинство наркоторговцев оставили бы свой гнусный криминальный бизнес, имей они возможность получить нормальную работу”.

Жустин: “В Польше количество черных торговцев наркотиками значительно сократилось после того, как правительство позволило всем иммигрантам легализоваться. Белых торговцев наркотиками в России в сотни раз больше, но они не так заметны”.

— Россию в ее нынешнем положении часто сравнивают со слаборазвитыми африканскими странами. Уместно ли такое сравнение?

Бабель: “Да, можно так сказать. Уровень жизни в России примерно такой же, как в Заире. Много общего с Нигерией. Там такой же разгул коррупции, произвол чиновников, жуткая преступность. Здесь так же, как и там, человек ничего не значит. Мне обидно за Россию и ее народ”.