="body3"> - Опять эти скучные вопросы. Да, есть у меня семья. Если тебе повезет,

ты никогда с моими родственниками не познакомишься. Но я не шлюха. Я

принцесса. Мало того, скоро придет мой принц, и тебе лучше поскорее

удалиться. Уходи. Кыш! Поторапливайся, ибо так поздно опасно ходить по

улицам. Запомни дорогу сюда и смотри, не спи в этом городе в одиночестве. А

теперь заплати мне. Два динара, пожалуйста.

Бэльян заплатил.

- Меня зовут Зулейка. Мы еще встретимся.

Он повернулся и опрометью выбежал на улицу.

2

ДРУГАЯ ДОРОГА В КАИР

Если уважаемой публике хочется услышать новые истории о чудесах,

подобных фокусу с канатом, она их услышит, но сам фокус с канатом объяснить

никогда не удастся. Кстати, поскольку данную повесть следует рассказывать

ночью, в ней, похоже, был бы вполне уместен сильный чувственный элемент,

который стимулировал бы то, что на Западе, как я слышал, зовется "влажными

снами", но к этому вопросу мы еще, возможно, вернемся...

- Каир.- Проводник показал вперед, выставив из широких одежд тощую

загорелую руку. Город рос на глазах. Бэльян, который ехал рядом с

проводником, опустил пониже капюшон, не выдержав бьющего прямо в глаза

яркого солнечного света, но вскоре они уже оказались в тени городских стен.

Потом они въехали в ворота, и Бэльян принялся озадаченно разглядывать

внезапно возникшие со всех сторон характерные признаки города: медные

статуэтки Махаунда, Аполлиона и Тергавента на расстеленных коврах, кривые

порталы с инкрустированными колоннами, аистов, свивших гнезда в башнях и

минаретах и носившихся от гнезда к гнезду, широкие лестницы, которые круто

взмывали вверх от главной дороги, тесно уставленной по краям изваяниями

слонов и людей. Дети стояли на крышах и махали им руками.

"Но куда подавались все женщины? - подумал Бэльян.- Ах да. Конечно же,

их спрятали мужья. Меня ждали".

Некоторые улицы были перегорожены досками, против чего. - непонятно.

- Не многие христиане добрались в этом году до Египта.

Живо вспомнилось море тем летом, его зеленая поверхность, покрытая

толстым слоем пыли. Паутина, висящая на волнах, которые поднялись и застыли,

а если редкая волна все-таки падала, вздымая тучи грязи и выцветшей пены,

при этом высоко взлетал жужжащий рой насекомых. Повисшая в воздухе пыль

закрывала собой весь небосклон.

Дети махали руками, но не произносили ни слова. Песок заглушал цокот

копыт. Было очень тихо. Они въехали в глубь города. Бэльян с проводником

спешились. Трудно было разглядеть лицо проводника; должно быть, он надел

чадру. Проводник показал ему книгу, и Бэльян прочел в ней:

Он сказал: "Есть люди, которые полагают, что достаточно поговорить о

нем и даже подумать, чтобы вызвать его и возбудить его приступы. По этой

причине мы его не называем. Но даже этого может оказаться недос