Реклама:

ЗАКРЫТЬ

 

На главную

 

Роберт Ирвин. Арабский кошмар

. Сев рядышком у окна, они сосредоточились сначала на лице, потом

на узоре и вновь на портрете, не упуская ни малейшей подробности. Узор и

лицо влекли Бульбуля к себе до тех пор, пока его черное сердце не забилось в

унисон с сердцем Джанкристофоро.

Прочтя записку, Джанкристофоро еще долго продолжал на нее смотреть.

Завитушки рукописного шрифта были замысловатыми и прерывистыми; почерк

принадлежал Бульбулю - не Йоллу. Чернила казались необычайно черными, а

бумага - ярко-желтой. Присмотревшись, он увидел, что средь черноты зияют под

запиской бездны желтого цвета, песчаниковые ущелья, затерявшись в

безмерности коих оставалось лишь стоять да восхищаться проносящимися наверху

в стремительном танце черными буквами.

Сделав над собой усилие, он переключил внимание с бумаги на коробку.

Потом он вновь мельком взглянул на узкие кривые закоулки, образовавшиеся в

промежутках витиеватого шрифта Бульбуля. На освещенной солнцем стене сидели

и приветливо улыбались ему три бледнолицых человека. Рука его нависла над

коробкой. И резко дернулась, чтобы ее открыть. На мгновение в глазах его

застыл последовательный образ червеподобного почерка, черный на фоне желтого

пламени факела. Потом он понял, что коробка пуста. Ему почудилось только,

будто он слышит какое-то шуршание, столь тихое, что это могло быть и

шелестевшее у него в голове сновидение. Он нерешительно поднес коробку к

уху. Потом ему показалось, будто он уголком глаза увидел, как поднимается на

хвосте длинный желтый червяк и, растягиваясь, перегибается через стенку

коробки, увидел - мельком, искоса посмотрев - некое подобие рта,

сотворенного, чтобы сосать и пронзать, черно-желтое пятнышко, которое тут же

исчезло. Он опустил пустую коробку на поверхность лужи, разлившейся посреди

его темницы.

Наклонившись над плавающей коробкой, он почувствовал, как в ухе у него

что-то с хлюпаньем копошится. Он сунул в ухо палец. Что бы это ни было,

палец, казалось, загнал его еще глубже. Тогда он подумал о черве, но мысль

эту поглотила мучительная острая боль. Боль расползалась и пожирала все его

мысли. Все, что он знал, отдано было на съеденье червю. Именно в поисках

мысли рылся червяк в мертвечине его черепной коробки и перегонял эту мысль в

могильный напиток - в каковом виде она тоже моментально уничтожалась. Потом

боль оказалась в глубине левого глаза. Что-то пронзило глазное яблоко и

присосалось к нему, как к сырому яйцу. Тогда началась борьба между

восприятием левого глаза и восприятием правого. Правый глаз видел его руку,

трясущуюся над коробкой в пустой темнице. Левый видел червя в голове, видел,

как он плывет в жидкой субстанции мозга к покачивающейся на поверхности этих

вод коробочке. Коробочка открылась, и через край ее выбрался, дабы

сочлениться со своим собратом, скрывавшийся там второй червяк. Боль охватила

уже оба глаза, внутренность черепа Джанкристофоро стала его темницей,

внутренность темницы - черепом. Появилась еще одна коробочка и, когда она

открылась, - еще один червяк, а внутри

1| 2| 3| 4| 5| 6| 7| 8| 9| 10| 11| 12| 13| 14| 15| 16| 17| 18| 19| 20| 21| 22| 23| 24| 25| 26| 27| 28| 29| 30| 31| 32| 33| 34| 35| 36| 37| 38| 39| 40| 41| 42| 43| 44| 45| 46| 47| 48| 49| 50| 51| 52| 53| 54| 55| 56| 57| 58| 59| 60| 61| 62| 63| 64| 65| 66| 67| 68| 69| 70| 71| 72| 73| 74| 75| 76| 77| 78| 79| 80| 81| 82| 83| 84| 85| 86| 87| 88| 89| 90| 91| 92| 93| 94| 95| 96| 97| 98| 99| 100| 101| 102| 103| 104| 105| 106| 107| 108| 109| 110| 111| 112| 113| 114| 115| 116| 117| 118| 119| 120| 121| 122| 123| 124| 125| 126| 127| 128| 129| 130| 131| 132| 133| 134| 135| 136| 137| 138| 139| 140| 141| 142| 143| 144| 145| 146| 147| 148| 149| 150| 151| 152| 153| 154| 155| 156| 157| 158| 159| 160| 161| 162| 163| 164| 165| 166| 167| 168|