Реклама:

ЗАКРЫТЬ

 

На главную

 

Роберт Ирвин. Арабский кошмар

тараторит

обезьяна. Он вслушивался в крики ночных мусорщиков, проходивших по дороге за

стеною, и в уханье сов, охотившихся в саду. В конце концов она потеряла

сознание. Он почувствовал, как нарастает в нем змеиная сила. Сила эта

выпрямила ему спину, и рот его раскрылся, превратившись в жуткое ротовое

отверстие.

Наконец глаза ее открылись, и она пронзительно крикнула, попытавшись

сбросить его с себя:

- О Боже, кончится это когда-нибудь?!

Потом давадар что-то кричал ей в ответ и повсюду бегали слуги. Бэльян

не в силах был пошевелиться. Человек в тюрбане едва не оглушил его ударом, и

они с Зулейкой стащили его с девушки. Боковой выход уже охранялся. Бэльяна

подтолкнули, почти перебросив через стену. Последним перелезал человек в

тюрбане. Он встал на стену и с пафосом произнес:

- Тамбурин сломался, и разошлись любовники. Ха-ха-ха!

Потом, спускаясь к ним, добавил:

- Да, будет его превосходительству над чем подумать.

Слуги давадара уже приближались. Улицы были необычайно безлюдны. И

вновь бежал он по ночным улицам, спасаясь от погони. Вновь то была

искаженная картина прежнего спектакля, ибо на сей раз в побеге его

сопровождали двое соучастников, не считая обезьяны, которая вприпрыжку

бежала рядом. Бежали они на юг, в сторону Цитадели. Она была совсем рядом,

вскоре они оказались у ее основания, на ипподроме, и стала ясна причина, по

которой опустели улицы.

- Мы спасены, - сказала Зулейка.- Теперь они нас не найдут.

На ипподроме собрались огромные толпы народа. По полю, мерцая, катался

огненный шар из плохо воспламеняющегося дерева. Сквозь мрак, подымая

страшный шум, очертя голову скакали всадники. Султан и его приближенные

играли при свете факелов в поло. Ипподром был окружен кольцом одетых в

ливрею пажей, через одного державших в руках факелы и запасные клюшки.

Высившиеся на противоположных концах поля стойки ворот, выкрашенные по

спирали в черно-желтые цвета, сверху были залиты смолой, которая ярко

полыхала в ночи. Каждый раз, как забивался гол, звучал гонг. Каждый раз, как

гол забивал султан, звучали трубы. В конце каждого периода на поле верхом

выезжали музыканты, бившие в литавры. Ночью игра была опасной, а толпа -

возбужденной.

В толпе они были в безопасности. Упасть в такой давке было невозможно.

Под музыку и щелканье клюшек Бэльян погрузился в задумчивость.

Здесь, в Каире, все горазды попусту тратить время, подумал он. Его уже

воротило от одних воспоминаний о ночных играх и историях. Он вспомнил, как

Эммануил сказал ему: "В восточных странах жара и праздная жизнь порождают у

обывателей досужие и смертоносные фантазии". Внезапно он понял, что

странного было в фигуре, лежавшей в траве в давадаровом саду. То был

мертвец. И что было знакомо. То был Эммануил.

Потом он в одиночестве стоял на Байн-аль-Касрейн. Его окружала толпа,

но толпа спала. Миллионы ее глаз были закрыты. Люди спали стоя, сидя,

1| 2| 3| 4| 5| 6| 7| 8| 9| 10| 11| 12| 13| 14| 15| 16| 17| 18| 19| 20| 21| 22| 23| 24| 25| 26| 27| 28| 29| 30| 31| 32| 33| 34| 35| 36| 37| 38| 39| 40| 41| 42| 43| 44| 45| 46| 47| 48| 49| 50| 51| 52| 53| 54| 55| 56| 57| 58| 59| 60| 61| 62| 63| 64| 65| 66| 67| 68| 69| 70| 71| 72| 73| 74| 75| 76| 77| 78| 79| 80| 81| 82| 83| 84| 85| 86| 87| 88| 89| 90| 91| 92| 93| 94| 95| 96| 97| 98| 99| 100| 101| 102| 103| 104| 105| 106| 107| 108| 109| 110| 111| 112| 113| 114| 115| 116| 117| 118| 119| 120| 121| 122| 123| 124| 125| 126| 127| 128| 129| 130| 131| 132| 133| 134| 135| 136| 137| 138| 139| 140| 141| 142| 143| 144| 145| 146| 147| 148| 149| 150| 151| 152| 153| 154| 155| 156| 157| 158| 159| 160| 161| 162| 163| 164| 165| 166| 167| 168|