придало появление прокаженных. Второй раз

распахнулась дверь.

На миг Жан Корню, в полных доспехах, кроме шлема, застыл на пороге,

заполнив собою дверной проем. Затем, обнажив меч, он вошел, а за ним

ввалилась толпа страшных, обезображенных шрамами воинов - прокаженных

рыцарей и сопровождавших их монахов нищенствующего ордена. Измученных

мамлюков было меньше числом, а главное - они испытывали ужас перед новым

противником. Даже давадар, который поначалу пытался избегать единоборств,

попал в затруднительное положение и сражался, вынужденный защищать свою

жизнь. Казалось, уже близка победа Кошачьего Отца - и Жана Корню.

Потом, совершенна неожиданно, сражавшиеся разошлись. Послышались

хриплое дыхание измученных людей и изредка повторявшиеся всхлипывания

раненых. В третий раз были силой открыты ворота Дома Сна - на сей раз

стражей султана. Не менее сотни мамлюков ввалились во двор и рассыпались по

дому. Сначала один эмир, потом другой пробрались, работая локтями, в

концертную комнату, где Кошачий Отец и Жан Корню уже стояли бок о бок.

Наконец вошел сам Кайтбей, а за ним протиснулась в уже переполненную комнату

свита. Мамлюкские охранники с обнаженными мечами выстроились вдоль стен.

Султан молча, в гневе воззрился на Кошачьего Отца. Тогда заговорил

Отец:

- Приветствую вас. Меня огорчает то, что султан вынужден застать в моем

доме такой беспорядок.

Застонал умирающий.

- Мы не были готовы к вашему визиту.

- А мы не ожидали, что вы не примете приглашение, которое мы прислали

вам с давадаром.

- Как раз теперь я спешу подчиниться.

- Не стоит себя утруждать. Суд над вами мы устроим здесь.

- Суд надо мной? Кто обвиняет меня и в чем я обвиняюсь?

- Фатима, женщина, обвиненная в убийстве, представ перед нами, заявила

о своей связи с вами и обвинила вас в подготовке заговора с целью свержения

правительства.

- Вызовите эту свидетельницу, дабы я мог опровергнуть ее лживое

заявление.

- Ее больше не существует.

- Тогда никто меня не обвиняет и я ни в чем не обвинен.

- Вы дерзите. Есть и другие обвинения, и мы нашли других свидетелей.-

Затем, обращаясь к мамлюкским охранникам: - Пускай приведут во двор тех

двоих.

Все толпой спустились во двор, где в окружении охранников-хазакиев,

перед черным паланкином, который покоился на плечах у нубийских невольников,

стояла женщина, закрытая чадрой и облаченная в черное.

Давадар лениво показал на нее:

- Женщина эта обвиняет Жана Корню, известного на Западе как Великий

Магистр бедных рыцарей Святого Лазаря, в убийстве Грязного Йолла, сказителя,

знаменитого на весь Каир, но она также обвиняет Кошачьего Отца в том, что он

"посадил Йоллу на спину обезьяну" - сие последнее выражение является,

полагаю, малоизвестной частью криминального арго.

Бэльян внимательно вгляделся в невысокую фигурку и узнал в ней сестру