Реклама:

ЗАКРЫТЬ

 

На главную

 

Роберт Ирвин. Арабский кошмар

class="body3">сне, как его пенис разрезают пополам, словно банан. Не будь боль такой

нестерпимой, не будь все это во сне, он сумел бы что-то с этим поделать.

Если бы он только мог разбудить человека в постели! Если бы человек в

постели только мог разбудить его!

Потом эти двое как будто бы трясли друг друга, пытаясь разбудить, дрожа

от боли в свете зари. Был разговор, который они поняли только наполовину.

Страшнее всего было то, что они знали: это уже не Арабский Кошмар, но он

неизбежно наступит вновь. Он рос в них самих, а может, парил в сумраке

комнаты. Мой брат, мой двойник - он приносит Кошмар с собой, думали они друг

о друге. Человеку, который мечется в постели, удается, хотя и не без труда,

отвлечься от них и сосредоточиться на другом, ибо логическое пространство

сужается.

Инструменты, которыми ему приходилось работать, были очень мелкие,

почти невидимые, как сложные переплетения нитей, и, как нити, они легко

рвались. Он сделал несколько шагов, логичных шагов, как казалось, в

определенном направлении и обнаружил, что расстояние сокращается. Потом

начало сжиматься кольцо клаустрофобии, и он начал опасаться, что все его

действия в любом случае ведут в тупик. Становилось все труднее отличать

мысленные образы от зримых. И те, и другие причиняли боль. И все же

существовал, как он смутно припоминал, парадокс с двумя спящими, которые

снятся друг другу. А может, на самом деле речь шла об одном спящем, которому

снятся двое спящих, видящих друг друга во сне? Трудно было в этом

удостовериться. Если подобная проблема существовала, то как же ему удалось

ее избежать? Перед ним мелькнул образ человека, ступившего на вертящийся

круг и подхваченного вихрем его кружения. Скорее всего, это был он. Он был

уверен, что это именно так.

Ему стало интересно, с какой стати он пришел к этому весьма

сомнительному заключению, и он попытался мысленно вернуться назад. Потом он

понял, что бредит и вовсе не желает вновь пережить все, что уже пережил этой

ночью.

Затем он решил, что его страдание, будучи незримым, бескровным и

логичным, делается только невыносимее, и стал пытаться лежа представить себе

город, в котором находится. Каир. Каждая улица была тем, что необходимо

пересечь, каждая дверь - тайной. Его кости раскалились от боли, как тлеющие

угли. Где-то в этом городе он лежал и видел сны, вернее сказать,

исключительно ясно мыслил - в городе, очень похожем на этот. Вдалеке, в углу

базара, под мечетью султана Хасана он увидел двух низкорослых мужчин,

торговавших сладостями, - а может, он просто заставил себя их увидеть?

"Я проверю их, - подумал он, - посмотрим, хорошо ли им удается корчить

из себя реально существующих людей. Задам им вопрос, на который не знаю

ответа". Он помедлил, задумавшись о том, сумеет ли понять истинный смысл

подобного ответа, потом двинулся в сторону мужчин. Те увидели его и

заулыбались.

- Как меня зовут?

Один обнажил в улыбке

1| 2| 3| 4| 5| 6| 7| 8| 9| 10| 11| 12| 13| 14| 15| 16| 17| 18| 19| 20| 21| 22| 23| 24| 25| 26| 27| 28| 29| 30| 31| 32| 33| 34| 35| 36| 37| 38| 39| 40| 41| 42| 43| 44| 45| 46| 47| 48| 49| 50| 51| 52| 53| 54| 55| 56| 57| 58| 59| 60| 61| 62| 63| 64| 65| 66| 67| 68| 69| 70| 71| 72| 73| 74| 75| 76| 77| 78| 79| 80| 81| 82| 83| 84| 85| 86| 87| 88| 89| 90| 91| 92| 93| 94| 95| 96| 97| 98| 99| 100| 101| 102| 103| 104| 105| 106| 107| 108| 109| 110| 111| 112| 113| 114| 115| 116| 117| 118| 119| 120| 121| 122| 123| 124| 125| 126| 127| 128| 129| 130| 131| 132| 133| 134| 135| 136| 137| 138| 139| 140| 141| 142| 143| 144| 145| 146| 147| 148| 149| 150| 151| 152| 153| 154| 155| 156| 157| 158| 159| 160| 161| 162| 163| 164| 165| 166| 167| 168|